Арбитр пытается их разнять, и в этот момент начинается массовая потасовка.

Несогласные со мнением Муромцева о нарушении идут толпой на тех, кто поддерживает Пепла. Я жмусь на стуле, в панике осматривая весь ужас, что разворачивается перед глазами.
Охраны здесь, по-видимому, нет, массовая драка сопровождается отборной бранью, а все волоски на моем теле медленно встают дыбом.

Теперь я не вижу ни Муромцева, ни Вячека, теперь я вижу мордобой. Схватив сумочку, подрываюсь, но куда бежать — не знаю, ведь со всех сторон народ упражняется в базовых боксерских ударах.

Чувствуется запах пота, и мой страх перехватывает меня стальным канатом.
Я рвусь в сторону, противоположную от ринга, пока кто-то не хватает меня за руку. Продраться сквозь толпу кажется невыполнимой задачей.

—Адель, пойдем, — разбитое лицо Вячека слишком близко к моему, нас толпой откидывает в сторону, мы словно на волнах в потоке движемся, пока я не ударяюсь в широкую фигуру, которую успела рассмотреть на ринге.

—Ты идешь со мной, сестрица, — злобно бросает Илья, и я только махнуть отрицательно головой успеваю. Ужас плотнее сковывает.

—Нифига подобного, — гремит за спиной.

—Высморкался отсюда быстро. Полиция уже едет, а она — зона моей ответственности. Так что впитывай, чмо.

Илья перехватывает меня за руку и тянет в другую сторону, а затем и вовсе на руки подхватывает и выносит. Я носом упираюсь в плечо и в панике хватаюсь за его плечи, покрытые потом.
Настолько широко глаза распахиваю, что, кажется, закрыть их не смогу.
В себя прихожу только тогда, когда Илья сажает меня на пассажирское, обегает машину и дает по газам.

Полиция едет нам навстречу, а я словно парализованная, в одну точку впиваюсь болезненным взглядом.

Меня лихорадочно трясет. Настолько в глубочайшем шоке, что не находится слов. Это, простите, бои от университета?

Потому что это скорее напоминает какой-то фильм про девяностые, где шпана собирается за гаражами стенка на стенку. От официального чистого боя до какого-то кровавого замеса разгон минута.

Еще и полиция, Вячек… Как он там? Муромцев даже не дал шанса уйти с парнем, чуть ли не за шкирку, как паршивого котенка, уволок. Дикарь!

И что это еще за «зона ответственности»? С какой «радости», спрашивается? Да ему на меня буквально утром было начхать, когда козел оставил меня на трассе посреди глухомани. А теперь вдруг ответственность проснулась?

Цепляюсь за эти мысли, точно утопающий за соломинку, и именно они помогают мне прийти в себя.

Наконец-то свой стеклянный взгляд перевожу на Илью, который, крепко сжимая руль, несется по трассе, явно превышая допустимую скорость. И не боится, подонок, превышать! Еще бы, на такой тачке! Папочка ведь отмажет, если кто-нибудь вообще остановит.

Ему тоже перепало. На скуле красуется синяк, кровь течет из верхней губы, отчего меня начинает мутить. Терпеть не могу запах и вид крови. И тем не менее, не могу не позлорадствовать. Карма все-таки есть! Получай, Илюша, ответочку!

— Я вообще-то с Вячеком… — откашливаюсь и тут же исправляюсь: — со Славой приехала. И уехать хотела с ним.

Муромцев даже не смотрит на меня, когда с презрением выплевывает:

— Пока твой Вячек, — услышал все-таки зараза! — очухается, тебя бы уже в кутузку увезли. Есть большое желание? Ты скажи — я устрою.

— Слава очухался раньше тебя!

Ведь он действительно в толпе нашел меня раньше, чем Муромцев.

— Ты что там вообще забыла, сестренка? Картинки надоело свои рисовать, книжки умные закончились?

Это его растянутое «сестренка» звучит издевательски. Складываю руки на груди, зыркаю недовольно на парня, язвительно парируя: