Юля нервно сглотнула, потерла щеку и развернулась ко мне.

— Ладно, помыть, пожамкать. Что дальше? — она уже поняла, что процесс ее ждет долгий и увлекательный.

— После того, как все будет готово, можешь приступать к доению. Тебе надо определиться, как ты будешь это делать: щипком, или кулаком.

У нее начал подергиваться глаз.

— Учти, щипком, — сложил пальцы уточкой и сделал вид, будто что-то тяну, — плохой метод. Можно навредить животному. Кулаком лучше.

Мне казалось, еще пару минут и она меня самого кулаком оприходует.

— То есть просто схватить ее за сиськи и подергать нельзя? — уточнила она сумрачно.

— Никак нет, — тут же закивал я., — Агриппина создание нежное. С ней ласково надо.

Гостья прикрыла глаза, сосчитала до десяти. Открыла глаза и посмотрела на меня, как на злостного мучителя.

— Все? Или мне надо знать что-то еще об этом чудовище.

— Ну, она дается доиться только когда ест. Поэтому надо запарить немного комбикорма.

— Да она весь день траву жует! — возмутилась Юля и сердито глянула на козу, — обжора рогатая.

— Все равно. Надо, — ответил поучительным тоном и дальше продолжил, — В хлеву, справа есть специальный приступок для доения. Надо ее туда загнать, обязательно пристегнуть, иначе так и будет дергаться. Боднуть может. Потом ставишь еду, воду и начинаешь доить. Все просто.

Это я, конечно, выпендривался. Мой первый раз, когда хозяин уехал, оставив меня наедине с хозяйством, был совершенно не простым. Он был ужасным. Я вспотел так, будто три часа на беговой дорожке провел, чуть не оторвал бедной козе ее молочное хозяйство, схлопотал от нее по носу, упал с табуретки, опрокинув на себя кастрюлю. Зато потом ничего, приноровился. В этом была какая-то тихая прелесть, как и во всей этой сельской жизни. Да и молоко козье я теперь полюбил больше коровьего.

Юля решительно сжала кулаки и направилась внутрь дома. Все, я ее достал. 

Однако через минуту оттуда донесся раздраженный голос:

— Где комбикорм и в чем его заваривать?

Молодец девочка. Не струсила и нос брезгливо морщить не стала. Уважаю.

Мимоходом представил своих бывших женщин на ее месте. Да одна половина гарема бы в обморок упала, а вторая послала бы меня в далекие дали. А Юлька умница. И снова возникло странное ощущение, что жалко ее отпускать. Да какое там! Жалко даже думать о том, что скоро она уедет.

Мне хотелось, чтобы она осталась. Еще на неделю, на месяц. Да хоть насовсем!

***

Отправляясь в гости в другой город, я и предположить не могла, что поездка обернется таким экстремальным приключением.

Я в шоке. Даже, скорее, в ужасе. Но все равно это сделаю.

Почему?

Понятия не имею. К ужасу примешивается что-то отдаленно похожее на любопытство, а еще внутренний голос нашептывает: вперед! Где ты такое еще попробуешь?! 

А еще, мне казалось, что дровосек меня испытывает. Ждет, когда начну фыркать и орать, и тогда с умным видом скажет: так и знал, у вас городских кишка тонка. Мне не хочется, чтобы он так обо мне думал, не хочется, чтобы считал бестолковой неженкой, которая боится ноготь поломать. Поэтому упрямо киваю и иду в дом заваривать комбикорм. 

…Он похож на наполнитель для кошачьего туалета. Такие же неказистые гранулы, которые в горячей воде превращаются в некрасивое бурое месиво. Это вообще есть можно? Хотя сомневаюсь, что козе есть какое-то дело до того, как выглядит еда, главное — брюхо набить.

— Посоли, — посоветовал бородач и, поймав мой недоуменный взгляд, пояснил, — она любит солененькое.

Надо же, какая царица! Солененькое любит. 

Стараясь не смотреть на Павла, я щедро посолила содержимое миски и перемешала большой кривой ложкой.