Особняк с зеленой черепицей густо порос виноградником. Он обвивал потемневшие водосточные трубы, цеплялся за окна, крышу. Зеленые грозди прятались в таких же зеленых листьях. Неспелые.

Белые каменные стены выглядели новыми, но уже не слишком — кое-где успел поселиться голубой лишайник. От окон отражался пасмурный свет, но каждое изнутри было закрыто плотными, тяжелыми шторами.

Внутрь вела лестница из темного камня с коваными перилами. Сколько Марлен ни приглядывалась — не могла понять, что это за камень. Но впечатление дом производил приятное. По крайней мере, внезапный муж не привел ее в сарай и не предложил лечь на старый продавленный диван. Здесь у нее точно будет своя комната, может, даже своя ванная.

Она скосила взгляд на мужчину, который доставал из черного высокого внедорожника ее чемоданы. Красивый. В третий или в четвертый раз девушка себе об этом напоминала. Очень хорош собой. Даже слишком… для Беты. А может ли кто-то из стаи составить ему конкуренцию?

— Я дам тебе подумать, — с едва заметной усмешкой сказал Нолан. — Не тороплю. Можешь через несколько дней дать мне свой ответ. Или как увидишь стаю. Мне все равно.

— Спасибо, — Марлен внимательно прищурилась. Первый после Альфы Бета… А сможет ли он стать самым первым? Если его мотивировать должным образом.

Она побрела вслед за ним. Мужчина отпер дверь старым кованым ключом и потянул ее на себя.

Девушка вошла внутрь и с удивлением вскинула брови. В воздухе витал запах… чая. Смесь запахов разных чаев — прямо как в кофейне или китайском чайном магазине. Иногда сквозь чай прорывались ноты кофе.

В глаза бил свет огромного окна, к которому вела широкая темная лестница. Уже от нее на второй этаж поднимались еще две лестницы, а по стенам, покрытым обоями в зелено-бежевую полоску, кое-где висели бессмысленные масляные картины с пейзажами лесов и полей, в аскетичных черных рамках. Чуть поблескивал темный паркет.

— Направо — кухня-столовая, налево — гостиная. Камин, — равнодушно бубнил Нолан. — Дверь рядом с лестницей — санузел. Нормальная ванная наверху, а еще там спальни. Поднимешься по левой лестнице, самая правая дверь — твоя комната. Пока я не получу знания о том, что ты намерена делать дальше, ничего там не меняй. Это условие, а не просьба. — Он враждебно прищурился. Казалось, мужчина не любил, когда в его доме что-то переставляли или меняли без его ведома.

— Ладно, — Марлен как-то странно, фальшиво улыбнулась.

Не ее желанный мужчина. Не тот Альфа, за которого она годами собиралась замуж.

Генри был другим. Волком в самом прямом смысле слова, потомственным. У него было сильное, смуглое тело, зоркое зрение, густые коричневые волосы, которые всегда стояли торчком и поблескивали на солнце. Самоуверенная ухмылка, желто-зеленые глаза, в которых словно горел огонь. То самое внутреннее пламя настоящего вожака.

У этого же мужчины в глазах был лишь могильный холод. Пустота. В них едва просматривались ярко-синие блики такой же синей радужной оболочки.

Сравнивать их было глупо, но Марлен все равно сравнивала. Генри даже одевался как волк — в обтягивающей футболке или майке, в изодранных черных джинсах. А этот был одет так, словно собрался на работу в пафосный офис. Или словно его дом был пафосным офисом.

Она угрюмо сверлила зрачками его спину.

Может, дать Генри немного времени? Может, со временем он поймет, кого упустил, чего лишился, и придет за ней? Мечты, мечты… Хотелось посмеяться самой себе в лицо от наивности и слабости. Брошенная невеста мечтает, чтобы ее соскребли с обочины и приняли обратно. Что может быть унизительнее?