Я носила Лизе сладости и игрушки, а она потихоньку рассказывала мне что-то новое о себе. За то время, что мы провели вместе, она разговаривала больше, чем за всю свою жизнь. Было видно, что никто не интересовался ни тем, что она думает, ни тем, что ей нравится. Только один ее взгляд на шоколадный батончик дал понять, что она видит сладости впервые. Лиза не ходила в сад и не имела друзей. Да и слов девочка знала очень мало.

Так я смогла узнать, что ей пять лет, живет она с мамой и отчимом, которые сильно выпивают. Однажды, когда они заснули, Лиза не выдержала и сбежала. Ей очень хотелось есть, а дома ничего не было. Мать пила уже несколько дней и на просьбы дочери лишь отвешивала оплеухи и уходила спать. К счастью, бродила в одиночестве Лиза всего несколько часов и не слишком замерзла. Все-таки ночи в марте достаточно холодные.

Через неделю пребывания Лизы в больнице неожиданно объявилась тетя девочки. Внешний вид указывал, что и она часто прикладывается к бутылке, но не так, как мать Лизы. Ведь сумела, в отличие от нее, придя в гости, заметить пропажу девочки и обратиться в милицию. Мать Лизы так и не явилась. Может, она и не знала, что дочки нет дома. Когда решался вопрос определения места жительства девочки, нас уже перенаправили в хирургию, что была в другом корпусе, поэтому подробностей я не знала.

Последний раз я видела Лизу, когда выходила из хирургии. Услышав звонкое «Алиса!», я обернулась к бегущей ко мне девочке. Тетя пыталась ее удержать, но она неслась, ничего не замечая, а потом кинулась мне на руки и заплакала, сказав, что очень скучает. Я понимала, что на этом наши пути расходятся, что она, скорее всего, уедет к тете, и мы больше никогда не увидимся. Но поглаживая ее белокурую головку, я обещала, что все теперь у нее будет хорошо. Тетя Лизы и увела девочку домой. Я махнула на прощание рукой и быстро отвернулась, чтобы она не видела моих слез.

10. Глава 9

Глава 9

Март подходил к концу, и весна все прочнее завоевывала свои позиции. Солнце растопило весь снег и высушило асфальт до светло-серого цвета. Зеленела трава, и распускались первые листочки. Дни становились длиннее, что очень меня радовало. Теперь, когда я просыпалась, за окном было светло, а возвращаться с практики не приходилось по темноте.

Настроение с появлением солнца повышалось каждый день. Как и число веснушек. Я часто подставляла лицо лучам и закрывала от удовольствия глаза. Весенний ветер игриво развевал волосы. Ноги чувствовали необычайную легкость в тонких ботиночках или кроссовках.

Мы с Викой направлялись на практику в хирургию. По дороге она звонко смеялась, и все уныние уходило прочь вместе с зимними холодами, даже мне стало немного легче. Пары сегодня пролетели как обычно. Ира сверкала, как начищенная монета. Причина, я так подозреваю, в частых похвалах Максима Анатольевича. Что меня каждый раз и вгоняло в состояние депрессии. Как бы я ни учила, все равно не могла заслужить даже скупую улыбку преподавателя. В отличие от старосты, которой улыбки дарились с завидной регулярностью.

Безответные чувства ежедневно наполняли меня то радостью, то беспросветной тоской. Если бы знала, как это ужасно – влюбляться – то никогда бы себе этого не позволила. "Как будто ты могла что-то изменить" – шептало сердце, которое вот уже какой месяц подряд жило само по себе, доставляя мне только страдания.

Мы зашли в корпус и сдали в гардероб вещи. Вика оделась потеплее, а вот я обманулась ярким солнцем и в тонкой кожаной курточке достаточно сильно продрогла. Но долго мерзнуть не пришлось. В отделение мы бегали, как заведенные, выполняя поручения заведующей.