Иногда мой взгляд совсем уплывал, и Вике приходилось толкать меня локтем, чтобы я спустилась на землю.

Я понимала, что этим еще больше добиваю свою самооценку. Что вновь и вновь раздираю не успевшую зажить рану, подогревая влюбленность на медленном огне до кондиции настоящей любви. Возможно ли это? Полюбить человека, зная его всего ничего. В попытке забыть лучше бы держаться от него подальше. Но как это сделать, если днем он перед глазами, а ночью не дают покоя сны о нас?

Как-то незаметно подкрался март. Ощутимо потеплело, и можно было сменить надоевший пуховик на пальто. Снять шерстяную шапку, от которой ужасно чесался лоб, и распустить волосы по ветру. Ласковые лучи солнца рождали новые веснушки и робкие надежды на то, что все будет хорошо.

Нас снова ждала практика в больнице. На этот раз в педиатрическом отделении, чему я очень обрадовалась.

Первые несколько дней были ознакомительными. Нам показали, что где находится, рассказали политику учреждения. Разъяснили обязанности.

Педиатрическое отделение не только лечило заболевших деток, которые лежали, в основном, с мамами. Но и служило распределителем для детей, извлеченных органами опеки из неблагополучных семей до решения суда.

Так что мы часто могли наблюдать совершенно здоровых малышей, но с грустным, не по-детски серьезным взглядом. Они, как правило, сидели отдельно от остальных и мало разговаривали. Мне было безумно их жаль. Я не понимала, как можно так относиться к собственным детям, которые пришли в этот мир именно к своим родителям, а те не оценили этого дара.

Наша работа заключалась в обходе палат, раздаче лекарств, но, в основном, мы развлекали детей, которым было скучно.

Лекции же медленно превращали мою жизнь в ад. Староста прочно завоевывала внимание и одобрение Максима Анатольевича, а я все так же делала вид, что мне все равно. Но внутри все переворачивалось от обиды. Ей показалось мало того, что она рассорила нас с Романом, теперь она переключилась на того человека, который мне действительно был небезразличен. Но как она узнала? Неужели моя влюбленность так заметна?

В один по-весеннему теплый денек мы увидели в больнице нового пациента – девочку лет пяти. Она смотрела на всех испуганными большими глазами и молчала. Не говорила ни как ее зовут, ни сколько ей лет. Вообще ничего. Медсестры сказали, что ее привезли ночью. В легком сарафане и старой курточке, девочку обнаружили в лесополосе близ деревни, которая находилась рядом с городом. Она одна бродила вдоль дороги, бог знает сколько, когда случайные проезжие заметили и подобрали ее. Ребенок был очень перепуганный и голодный, в клещах, царапинах и ссадинах. Видимо, опасаясь за ее здоровье, люди сразу повезли девочку в больницу. А уже отсюда сообщили в милицию.

Там ответили, что заявок о пропаже детей им не поступало. Так и осталась девочка в отделении, пока решалась ее судьба.

Нас попросили сводить ее на УЗИ. По дороге я пыталась разговорить девочку, рассказывая ей смешную историю, которую знала из детства. Она лишь бросала на меня заинтересованные взгляды, но страх так и не ушел. Девочка боялась каждого, кто проходил мимо, и пряталась за мою спину. Целый день я читала ей сказки, пела песенки, обнимала и гладила по волосам. К вечеру она тихо назвала свое имя — Лиза. Больше информации узнать не удалось. Но для меня важнее было другое достижение — из больших голубых глаз девочки постепенно исчезала затравленность дикого зверька.

Целую неделю я приходила в больницу и сразу бежала к Лизе. Оставила все обязанности по практике Вике, которая, в принципе, не возражала против такого расклада. Детей подруга не понимала и особой жалости к ним не испытывала. Ей легче было возиться со шприцами и ампулами, чем с маленькими копиями людей.