— Жаклин…— попытался перебить он её.

Оказалось, она знает больше, чем он предполагал.

— Одного я не могу понять, — продолжала она, — что всё это значит? Она тебе так дорога? Ты хочешь подмазаться к Свитам? Нет, я не могу в это поверить. Это слишком мелко для тебя. Да и своих денег и влияния тебе хватит, чтобы воплотить в жизнь любой замысел, который родится у тебя в голове. Значит, ты увлёкся ей, других вариантов у меня просто нет. Тогда почему ты выбрал её, а не её сестру? По мне, так она гораздо красивее этого зелёного неокрепшего птенца. И как ты мог променять меня на неё? У тебя всё в порядке с головой?

— Сядь и успокойся, — повелительным тоном приказал Джеймс.

Он взял у неё из рук пустой стакан и налил в него ещё виски. До последнего он пытался оттянуть роковые секунды, когда ему придётся признаться Жаклин в том, что произошло между ним и Кэти. Подойдя к роялю, он чуть слышно стукнул несколько раз пальцем по клавише — привычка, помогавшая ему собраться с мыслями. Затем он прошёл к дивану и сел рядом с Жаклин. Помолчав несколько секунд, он повернулся к ожидающей объяснений девушке и посмотрел ей в глаза, в которых читались печальная тревога и одновременно тщетная надежда на то, что всё происходящее лишь её домыслы и он как раньше также вожделеет её и хочет быть с ней.

— Я встретил другую, Жаклин, — твёрдо, собравшись с силами, признался Джеймс.

Словно стальным мечом янычара он отрубил последнюю, едва уловимую надежду, за которую она всё ещё пыталась уцепиться. Он опустил голову и замолчал. Молчала и она. И что-то кричащее было в этой тишине. Джеймсу казалось, что он, как тогда, много лет назад в Нью-Йорке, сидел на берегу океана и провожал безжизненным взглядом уходящий в туманную даль едва подбрасываемый неспешными волнами призрачный корабль их отношений. Он провожал его, зная, что это судно больше никогда не пристанет к местным берегам. Оно бесследно растворится за горизонтом, оставив в памяти лишь обрывочные воспоминания. Того, что было, больше не повторится, и он был не в силах вернуть это быстро уплывающее, почти невидимое судно, на котором ему не было места. Теперь их уже ничего не связывало, а только разделял холодный ветер, доносивший до него послание Жаклин не отпускать её, приблизить обратно к себе, не дать ей затеряться в огромной, гонящей её корабль к новым берегам стихии. Мыслями и чувствами она оставалась там, на берегу, и ей совсем не хотелось расставаться с любимым. Но последние его слова звучали так недвусмысленно и уверенно, что сомнений быть не могло: её корабль не сможет найти пристанища в стране его души. И он желал только одного, чтобы этот корабль не потонул в бушующих волнах океана чувств, а как можно скорее нашёл новый оплот счастья, который никогда не отпустит её к старым берегам прошлого. «Я знаю, ты найдешь любовь, ни в ком другом я не был бы так уверен, как в тебе, — говорил себе Джеймс. — Потому что ты совершенство и обязательно найдется тот, кто увидит в тебе больше, чем увидел когда-то я, и сделает тебя во много раз счастливее, чем мог бы сделать я».