Маша, в отличие от Глеба, внешне едва ли изменилась. Вся та же вылизанная по последнему писку моды кукла с большим количеством кубометров яда, льющимся изо рта. И пусть ее голос звучал сладко, в нем чувствовалось обещание мучительной смерти.

– Ту самую? – натурально удивился Вознесенский, вновь посмотрев на меня.

Сердце замерло, по лбу потекла капелька пота упав на тетрадь и оставив там кляксу.

Понятия не имею, что с памятью Глеба, но это нужно прекращать. Срочно.

– Кира Лаврова. Неприятно снова познакомиться, – выдавила с ненавистью, одарив его острым взглядом.

С лица Вознесенского сошла улыбка, а я, услышав спасительный звонок с урока, подхватила все свои вещи и тут же сорвалась с места.

С того самого момента я вновь обрела негласный статус изгоя. Иначе объяснить общий игнор меня одноклассниками я не могла. Не знаю, рассказал ли Глеб или Маша всему классу о случившемся или мне изначально не удалось им понравиться. В целом мне было не особо важно.

Потому что они оба вели себя как короли мира. Срывали уроки, могли позволить себе лишнего и молча наблюдали за унижением слабых. Маша так ещё и подбадривала хулиганов, все время крутясь возле Вознесенского.

Но был один человек, не поверивший в распускаемые обо мне слухи. Парень из 11б, Селиванов Рома. Мы познакомились с ним в первый же день, когда я села не на ту маршрутку после уроков. Он был единственным, кто подсказал мне оканчательный маршрут автобуса. Там и разговорились, между ходов выяснив, что с одной гимназии.

Он мне понравился. Не как парень, а как человек. И я впервые подумала: а почему бы и нет? Почему бы не попробовать подпустить к себе кого-то ближе, чем обычно. Ведь в новой школе мне точно будет непросто.

И не ошиблась.

Парень с параллели оказался единственным спасительным кругом в обществе змеев и гадюк.

Тогда-то я с удивлением узнала, что Рома тоже был в лагере тем летом полтора года назад. Правда, в "Буревестнике".

– И ты ничего не слышал о Кире Лаврова? – откусив от булочки маленький кусочек, обратилась к парню.

Так уж повелось, что мы с Ромой не любили обедать в столовой, предпочитая отсидеться на одном из подоконников в коридоре с выпечкой наперевес.

– А что я должен был слышать? – удивился парень, взъерошив свои кудрявые волосы цвета вороного крыла. – Я терпеть не могу эти летние лагеря. Все чаще сбегал после ужина да тусовался на пляже.

Вот оно! То самое забытое чувство интриги, что уничтожил во мне Вознесенский.

Я поерзала на месте, нетерпеливо обдумывая услышанное.

Можно тысячу раз говорить, что тебе плевать, но как отрешиться от того, что некогда столь сильно волновало душу?

Ведь, если тем незнакомцем на пляже был кто-то другой, то это в корне меняло представление о ситуации в целом. Глеб действительно мог просто поиздеваться над странной девчонкой, уделив ей крупицы своего внимания.

Он ведь никогда не говорил прямо, что мы уже встречались. Так что нельзя было исключать и того, что я просто поверила в то, во что хотела.

Но тогда бы получилось так, что мне действительно приглянулся Глеб? С этим я категорически не хотела соглашаться.

– А что, ты была местной звездочкой? – хитро улыбнулся Рома, чуть пихнув меня плечом.

– Ага, звездочкой, – засмеялась я.

С Селивановым было легко. Он тоже пребывал в "Инсайде" по программе бюджетного обучения, только добился его ещё в прошлом году. Но друзьями обзавестись так и не успел. Возможно, по причине того, что тоже не поладил с одноклассниками, а может… Кто его знает. Он не рассказывал, я старалась не лезть в душу.