Нет, но вслух:

– Да.

– Я надеюсь, что Вы сможете повлиять на Алису. И, Марк Александрович… – она замолкает на пару секунд, как будто подбирает слова. – Вы не были на родительском собрании. Мы решали важные вопросы. Впереди выпускной.

О, нет, это без меня.

– Простите, я не могу сейчас говорить. У меня совещание.

– Да, да, конечно, – поспешно отвечает классная. – Простите.

Отлично! И что я должен теперь сделать? Поставить девчонку в угол? Наказать? Выпороть? Да ей без пяти минут восемнадцать! Она должна сама думать о своем будущем! Почему я должен в это вмешиваться?

Сама создала себе проблемы, пусть сама их и расхлебывает. В конце концов, я ей не отец, а всего лишь попечитель.

Я возвращаюсь к работе: подписываю документы, читаю договора, провожу совещания, но где-то на периферии сознания крутятся мысли о том, что девчонка пропускает школу. Эти мысли не мешают. Они движутся параллельно, но все равно есть.

Каждый день она уходит из дома. В форме. С сумкой. Я регулярно даю ей деньги на карманные расходы и прочие школьные нужды, как она говорит.

Каждый вечер она возвращается из школы. Нет, это я так думал до сегодняшнего дня.

Девчонка мне нагло врет. Каждый день.

Тогда куда она ходит? И зачем ей деньги?

Меня выносит. Я НЕНАВИЖУ, когда мне врут. Я презираю таких людей и сразу рву с ними всякие связи.

Девчонка должна быть наказана!

Я жду ее в гостиной, пытаясь смотреть телевизор. На часах около девяти вечера. Могу, конечно, позвонить ей, но не стану.

Хлопает дверь. В коридоре возня. Наконец, появляется. Вскользь бросает на меня взгляд и собирается уйти к себе.

– Добрый вечер, Алиса! – произношу я предельно вежливо, не глядя на нее, но боковым зрением вижу, как она замирает.

– Добрый… вечер, – отвечает растерянно.

– Как дела в школе? – переключаю каналы, но мне совсем неинтересно, что там идет.

– Н-нормально.

– Мне сегодня звонила…, – не могу вспомнить имени. – Твоя классная руководительница. Алла…

– Витальевна, – заканчивает девчонка упавшим голосом. Она уже все поняла, но сама признаваться не собирается.

– Да, Алла Витальевна, – смотрю на нее. – Когда ты последний раз была в школе?

– А можно я в твои правила добавлю одно свое? – торопливо спрашивает заноза.

– Нет, – отвечаю спокойно. – Так что? Я задал тебе вопрос.

– Мне не нравится эта школа, – начинает она возмущаться. – Ты же не спросил меня, хочу ли я в ней учиться.

– Что именно тебя не устраивает? – мне неинтересно. Я просто хочу парировать любое ее возмущение.

– Все! Тупые занудные учителя, дебилы одноклассники, которые, если у тебя нет айфона последней модели или ты одеваешься не в Милане, считают тебя просто отребьем. А если ты не из Москвы, так ты вообще никто, – она с криком выпаливает это мне в лицо. – Да какое тебе вообще до этого дело? Тебе же все равно плевать. Я и для тебя просто грязь под ногами, заноза, сидящая у тебя на шее.

Я молчу, спокойно глядя на нее. Она как нельзя более точно описала мое отношение к ней. И ее это задевает. Впервые девчонка проявила по этому поводу какие-то эмоции. А я считал ее терпилой. Таких обычно не уважаю. Каждый должен бороться за лучшую жизнь, а не сносить все тяготы и унижения нынешней. И ни в какую судьбу, рок, карму и прочую чушь никогда не верил. Человек сам кузнец своего счастья. И если с тобой происходит что-то плохое, ты сам это допустил и сам позволил этому случиться. Не в счет маленькие дети и недееспособные, которые в силу своих особенностей не могут за себя постоять. Девчонка не относится ни к тем, ни к другим. И судя по тому, что я слышу и вижу сейчас, она пытается бороться за лучшую жизнь. Хотя отказ от посещения школы – не самый лучший выход.