– А если бы она не сделала этого? Если бы она поступила так, как обычно поступают в твоем мире? – спросил невесть откуда взявшийся внутренний голос. Совести? Да у меня ее отродясь не было.

Я не хочу отвечать ему. Не хочу, но понимаю, что ничем хорошим моя болезнь не закончилась бы.

Она спасла меня.

Черт побери, какая-то девчонка меня спасла.

Ухмыляюсь.

Теперь она будет ждать за это благодарность.

Нет, никаких благодарностей. Это был ее выбор. Никто не заставлял ее выступать в роли спасительницы.

Я просто верну ей то, что она потратила на меня.

– Алиса, – останавливаюсь перед дверями ее комнаты. Выходит не сразу.

– Что? – смотрит прямо и вопросительно.

Я достаю бумажник и отсчитываю купюры.

– Это возмещение твоих затрат на меня, – протягиваю ей.

Брови девчонки взмывают вверх.

– А как же штрафные санкции? – ухмыляется невесело.

– Какие санкции? – не понимаю я.

– Ну, я, как минимум, нарушила три твоих правила, – закатывает глаза и начинает выкидывать из кулака пальцы. – Не заходить к тебе в комнату. Не разговаривать с тобой без крайней необходимости. Не готовить, когда ты дома. Не знаю, может, еще что-то нарушила. Ах да, я приносила тебе чай в комнату. А у нас же запрет на еду вне кухни.

От ее слов я впадаю в легкий ступор и не сразу соображаю, что ответить.

– Так что можешь вычеркнуть из моих карманных денег, – кивает она на купюры в моей руке.

– Ты нарушила правила в силу… обстоятельств непреодолимой силы.

Мне не хочется ничего вычитать из ее денег.

– Обстоятельства непреодолимой силы, – задумчиво повторяет девчонка, а потом забирает деньги и делает то, от чего я впадаю в транс. Она пересчитывает их и возвращает мне ровно половину. – Все по-честному. У нас договор. Я нарушила его условия и должна понести наказание. Подачки мне не нужны.

– Подачки? – хочется мне переспросить, но заноза уже закрыла дверь. И теперь я просто стою и пялюсь на темное дерево.

Ухожу к себе, но не нахожу места. Да, меня потряс ее поступок. Она не взяла деньги. Хотя могла. Я не стал бы урезать их. Но она НЕ взяла их. Принципиальная? Не верится.

Все любят деньги. И я никого за это не осуждаю. В деньгах нет ничего плохого. Деньги – это определенный уровень свободы. И она добровольно от них отказалась.

Эта девчонка не так проста, как кажется.

Спустя несколько дней, когда я уже и думать забыл о поступке занозы, раздается телефонный звонок. Номер незнаком, но отвечаю. В трубке женский голос. Не молодой, чуть старше среднего.

– Марк Александрович? – тон строгий.

– Слушаю Вас.

– Это Алла Витальевна, классный руководитель Вашей племянницы.

Хочется сбросить звонок и добавить номер в черный список, но заставляю себя слушать.

– Скажите, с Алисой все в порядке?

– Утром было вполне. А что? – потираю переносицу.

– Алиса уже две недели не было в школе.

Зависаю.

Она каждое утро уходит с сумкой и в школьной форме.

– Вы уверены? – задаю вопрос и сам чувствую, как по-идиотски он звучит.

– Что, простите?

– Алиса каждый день ходит в школу.

– Я не знаю, куда ходит Алиса, но уж точно не в школу, Марк Александрович. У нее много долгов по предметам. История, русский, литература, английский. Девочка будет не аттестована по итогам первой четверти. А это одиннадцатый класс, Марк Александрович. На носу ЕГЭ.

Что на носу? Это болезнь какая-то? У кого? У Алисы или этой… Как ее там? Классной руководительницы. Чувствую себя полным идиотом, но пытаюсь держать лицо.

– Я… поговорю с Алисой. Она исправится.

– Уж поговорите, Марк Александрович, пожалуйста. Она портит нам всю статистику. Я понимаю, что девочка-сирота, у нее травма, но ей надо взять себя в руки и учиться, иначе все, она же никуда не поступит. Она не сдаст ЕГЭ. Вы понимаете, что это значит, Марк Александрович?