Наконец, понедельник. Я и раньше любил свою работу, а теперь просто обожаю за возможность не видеть Алису. И какое счастье, что она еще спит и мне не придется лицезреть ее персону. И ванная в полном моем распоряжении. Оказывается, счастливыми человека могут сделать вполне обыденные вещи.

Уже на пороге останавливаюсь. Не хочу этого делать, но все равно возвращаюсь на кухню. Оставляю на столе деньги и номер своего телефона. Хочется дописать «Не звонить», но не делаю этого. Надеюсь, что сегодня ей не взбредет в голову наесться беляшей или еще какой-нибудь дряни.

Воздух на улице после дождя свеж. Дышится легко и я не отказываю себе в удовольствии вдохнуть полной грудью. Машин на дороге мало и это радует. Впрочем, я сегодня выехал раньше обычного. Только бы не встречаться с этой девчонкой. Похоже, так я скоро совсем переберусь жить на работу.

– Или снять ей квартиру и пусть живет отдельно? – приходит в голову отличная идея. Надо ее обдумать.

В офисе еще никого, кроме охранника. Шаги гулко отдаются в пустом коридоре. День начинается неплохо. Даже лучше, чем я мог подумать. Долго смотрю в окно на просыпающийся город. Через открытую дверь кабинета слышу стук каблуков Регины.

– Доброе утро, Марк Александрович, – в голосе удивление.

– Доброе, Регина, – сажусь за стол.

– Кофе?

– Нет. Найди Антона Павловича. Как только появится в офисе, пусть зайдет ко мне. И закрой дверь.

– Хорошо, – кивает она, отрезая меня от офисной суеты.

Юрист нашей компании появляется быстро. Он входит торопливо, широкими шагами, держа в руках черную папку. Его рукопожатие всегда уверенное и крепкое.

– Это документы на Алису, – протягивает он мне папку. – Я не стал оставлять ее у Вас дома в пятницу, когда привез девочку.

Я не горел желанием ехать в Нижний Новгород, поэтому переадресовал это поручение своему юристу.

– Оставь пока у себя, – киваю ему. – Надо оформить опеку. Подготовь все, что нужно. Если нужна доверенность, я подпишу.

– Опеку или удочерение?

Меня аж подкидывает от последнего слова.

– Опеку.

– Хорошо, – кивает Антон Павлович. – Могу идти?

– Да.

До совещания почти десять минут. Первыми приходят Успенский и Макеева.

– Неплохо выглядишь для отравившегося, – хмыкает Боря. Не хочу говорить об этом, поэтому просто дергаю щекой, пресекая все вопросы, но на Юлю это не действует.

– Отравившегося? – смотрит она удивленно. – Чем?

– Беляшом, – произносит Успенский одними губами, но я замечаю и начинаю закипать.

– Чем? – шепчет ошарашенно Макеева, переводя взгляд с меня на Борю.

– Отравился не Я, – не скрываю своего раздражения.

– А, та девушка? Алиса, кажется, – произносит Юля.

– Алиса? – теперь удивлен Успенский.

Да замолчат они сегодня или нет?

– Да, Климов у нас, оказывается, не такая уж и сволочь, – ее губы растягиваются в довольной улыбке. – Приютил дочь знакомых.

Брови Успенского взлетают вверх.

– Дочь знакомых? – смотрит на меня многозначительно. – Это не племянницу ли?

– Племянницу? – недоверчиво переспрашивает Макеева. – У тебя есть брат? Или сестра?

– Какое это имеет отношение к работе? – впиваюсь в нее злым взглядом.

Юля замолкает и равнодушно пожимает плечами. Кабинет начинает заполняться людьми. Но мне хочется всех выгнать и остаться одному. А как хорошо начинался день! И зачем надо было вспоминать эту девчонку?

До вечера я заперся в своем кабинете и разрешал заходить только Регине с документами. Но офис давно опустел. Пора было ехать домой.

– Не хочу, – бьется в голове мысль, и я не закрываю окна открытых файлов, продолжая работать. Где-то за стенкой шумит пылесос. Скоро уборщица придет и ко мне.