Вежливая форма «Пошел вон»?

— Я сказал, что никуда не пойду, пока не поговорю с Леонером, — отрезал я. То, что меня так отчаянно не хотели проводить к главе церкви, только еще сильнее подпитывало мои подозрения. От меня явно что-то скрывают, и я не я, если это не выясню прямо сейчас. — Мне нужно видеть Леонера, и я его увижу.

— Ничем не могу помочь, — со скорбным видом отозвался несговорчивый монах.

Я начал злиться. Происходящее нравилось мне все меньше и меньше. И Рэй еще говорил, что зря беспокоюсь? Теперь я был абсолютно уверен, что что-то произошло, и Мэл и Леонер не хотят, чтобы я об этом узнал.

— Скажите хотя бы, он один заперся?

— С его могуществом господином Мельвидором, — охотно ответил монах. — А когда два высокопоставленных лица просят их не тревожить, то их не тревожат… даже другое высокопоставленное лицо, — добавил он, давая понять, что прекрасно знает принца Эридана в лицо.

Вот теперь мое терпение лопнуло. Этот разговор мне уже порядком надоел, а от притворной вежливости у меня в последнее время уже оскомина на языке.

— Значит так, — выпалил я. — Или я сейчас же зову охрану, и они прочесывают здесь каждый метр в поисках тех, кто мне нужен, или же ты тихо и без шума провожаешь меня к его святейшеству.

Монах задумался. Осквернения церкви солдатами ему явно не хотелось.

— Я не шучу, — на всякий случай добавил я.

Мы сверлили друг друга глазами не меньше минуты. Уж не знаю, что мой противник увидел в моих, но ему пришлось сдаться.

Монах посмотрел в потолок, перекрестился, попросил прощения у Господа и — ну наконец-то! — сделал мне знак следовать за собой. Но вид у него был такой, будто я сделал из него, по крайней мере, клятвопреступника.

Мы прошли полутемный коридорчик с низким потолком и через пару шагов остановились у невзрачной деревянной двери.

— Они здесь, — сообщил мне монах и замер, стучаться сам он явно не собирался.

И я сам бесцеремонно постучал по гладкой деревянной поверхности.

— Я же просил не беспокоить! — раздался с той стороны недовольный голос Леонера. — Кого Господь привел на наши головы?

Я хмыкнул, такой интерпретации фразы: «Кого там черт принес?» — я еще не слышал. У главы церкви стоило поучиться строить обороты речи, чтобы приводить всех собеседников в замешательство.

— Это я. Надо поговорить.

В ответ послышались неясные ругательства, потом бормотание спорящих между собой, затем звук отодвигаемого кресла и шаркающие шаги к двери. Замок щелкнул, и провожавший меня монах, втянув голову в плечи, поспешил ретироваться.

Леонер открыл дверь.

— Что-то случилось? — тревожно спросил он, уставившись на меня.

— А разве нет? — в свою очередь я не сводил глаз с него и окончательно уверился, что не ошибся: уж слишком усталое и осунувшееся лицо было у монаха. — Вы же прячетесь ото всех уже несколько дней. Это я пришел спросить, что случилось.

Леонер задумчиво пожевал губу, посмотрел по сторонам, убедился, что я один, а потом шире распахнул дверь.

— Заходи, — буркнул он, — раз уж пришел.

Я вошел в келью. Свет здесь был ярче, чем в коридоре, но не настолько яркий, чтобы пришлось зажмуриваться. На стуле у маленького столика сидел Мельвидор, устало подперев рукой подбородок. В его глазах была тоска, и это еще больше меня насторожило.

— Да что, черт возьми…

Я не договорил, потому что Леонер попытался меня ударить. Я увернулся от его замаха и только тут сообразил, что сделал: при монахе помянул черта в храме.

— Только без рук, — напомнил я. — Кажется, мы это уже обсуждали

— Да я ему… — начал распыляться Леонер, но Мэл остановил его.