— Фу, — возмутился он, оглядев наряд. — Хотелось бы что-нибудь поизящней.

— Как скажешь, — усмехнулась Натаха, и спецовку сменила розовая шелковая пижама со слониками.

— Да-а! — восхищенно воскликнул Георгий, проведя ладонями по гладкой ткани, отчего предательское сердце Натахи забилось быстрей. — И тапочки, — добавил он, пошевелив босыми пальцами ног.

— Будут тебе тапочки, — разозлившись на свою реакцию, Натаха представила на его ногах меховые шлепанцы со стразами.

— О да, — простонал Георгий. — Хозяйка, я тебя обожаю! Давай я тебе сейчас модный каталог принесу, и ты мне сразу весь гардероб напредставляешь, чтобы я тебя каждый раз не дергал, — Натаха вздохнула и сдалась. Схватив табуретку, Георгий исчез в недрах квартиры. Загромыхали дверцы шкафа, что-то упало, затем послышались шаги, и он вернулся со стопкой древних пожелтевших журналов. Водрузил ее на стол и гордо произнес:

— Вот!

— Да ты издеваешься! — воскликнула Натаха.

Спустя несколько часов Георгий стал обладателем шикарной одежной коллекции позапрошлогоднего века, и эта древность ему на удивление шла. На втором меховом манто силы Натахи кончились, на утепленных войлочных сапогах с вышивкой она начала звереть, а после просьбы создать запонки с бриллиантами решительно сказала:

— Хватит! Обед готовь сам, — и уползла на кровать, чувствуя себя умирающей гусеницей. Рухнула и мгновенно уснула.

Проснулась она от умопомрачительного запаха, вошла на кухню и с удивлением воззрилась на Георгия, который, повязав передник поверх «костюма для досуга и променада», стоял у плиты, помешивая что-то на сковородке.

— Ты же сказал, что не умеешь готовить, — произнесла Натаха.

— Я? — Георгий обернулся. — Это я простую еду готовить не умею, а вот такое — запросто, — он с гордостью указал на плиту, где помимо сковородки стояли, побулькивая и распространяя ароматы, еще две посудины, — рецепт личного повара графа Побежитского — белая подливка и картофель бок-а-тет. Отлично готовил французишка. А кофей какой варил — м-м-м! Жаль, рецепт с собою в могилу унес, так бы я сделал.

— А ты этого повара, конечно, лично знал, — съехидничала Натаха.

— Конечно. У него с Лидией был роман. Ух как они вдвоем… кхм, ладно, это нас не касается. Садись за стол, кушать будем.

За стол Натаха села, но отставать даже и не подумала.

— И что, ты хочешь сказать, что бабка моя жила в какие-то там древние времена? Люди же столько не живут.

— Так то люди, а она — хранительница. Хранительницы живут долго, если с умом. Конечно, всяко бывает. Вот, помнится, слышал я одну историю… Нет, об этом я потом тебе как-нибудь потом расскажу. Да ты не бойся, я же к тебе для того и приставлен, чтобы в нужный момент беду отвести и всяческую помощь оказать. Я же у тебя ого-го! — сняв сковороду с плиты, он достал тарелки и принялся расставлять их на столе. — Вот сейчас покушаем, и я тебе расскажу, что к чему и как должно делать, чтобы не попасть впросак. Уж я-то в этом деле мастер. Та-ак, сейчас картошечки положу, — он открыл духовку, но вытащить оттуда ничего не успел — в дверь позвонили. Да не просто так, а очень настойчиво.

— Ну держись, кровосос, — воскликнула Наталья, вскакивая. Хотела броситься открывать, но Георгий схватил ее за руку. Вид у него отчего-то сделался бледный.

— Постой. Это не Витольд, — произнес он.

— А кто?

— Мамочка.

— Тьфу, напугал, — Натаха наконец выдохнула и, отцепив его пальцы, решительно двинулась в прихожую, решив, что уж с матерью собственной она как-нибудь справится.

Открыла дверь… и похолодела.