– Буду… Когда Зубанов ушел, братья набрали номер Толстого.

– Мы приедем. В пять часов.

– Втроем?

– Втроем.

– Буду ждать… В шестнадцать тридцать пять Зубанов распорядился подать «Мерседес» к подъезду. Двадцати минут, для того чтобы доехать до апартаментов Толстого, должно было хватить с избытком. Плюс пять минут резерв на заторможенность мучающихся с похмелья братьев. В любом случае не успеть было нельзя.

Зубанов вытащил мобильный и сообщил на номер братьев, что машина ждет.

– Идем, – недовольно ответили они.

"С чего это они такие недовольные жизнью? И такие пьяные? – подумал полковник. – Надо будет по этому поводу помозговать. Потом. Когда вернемся».

Но назад полковник Зубанов не вернулся… – Рассаживайтесь, – радушно предложил Толстый. – Угощайтесь.

– Сыты мы. По самое горло, – грубо ответили братья. – Говорить давай.

– При нем? – показал Толстый на охранника.

– При нем.

– При нем разговора не получится.

– Почему?

– У него микрофон может быть. Пусть он на всякий случай выйдет.

– Нет у него микрофона. Можешь проверить.

– Хорошо, проверю. Толстый вызвал охрану.

– Зря вы это, – сказал Зубанов. – Нельзя ко мне чужих подпускать.

– Почему это?

– На всякий случай.

В комнату вошли три дюжих охранника. «Зачем три, если для этого дела довольно одного?» – подумал Зубанов. И на всякий случай поправил отворот пиджака, придвинув руку ближе к рукояти пистолета.

– Снимите, пожалуйста, пиджак, – попросил один из охранников.

– Зачем?

– Нам надо проверить вашу одежду. Зубанов вопросительно взглянул на своих хозяев. Они знали, что одежда телохранителя неприкосновенна. Что куда бы и зачем он ни зашел, он должен выйти в том, в чем пришел. Что приближаться к нему на расстояние вытянутой руки посторонние не должны. Тем более снимать одежду. Он много раз вдалбливал им это в головы, когда в гостях добрые хозяева предлагали ему снять пиджак, чтобы не париться.

– Руки! – остановил полковник потянувшихся к нему охранников. И еще более пристально взглянул на непонятно почему мнущихся хозяев.

– Отдай им пиджак. Отдай, – сказали те. Снимая пиджак, полковник попадал в самое невыгодное с точки зрения боя положение – его руки на несколько секунд должны были застрять в рукавах.

– Да сними же ты его наконец! – закричал один из братьев.

Зубанов расстегнул пуговицы и потянул пиджак с плеч.

В то же мгновенье в кисти ему вцепились несколько рук, а еще одна выдернула из кобуры пистолет Потом ему заломили руки за спину и защелкнули на них браслеты.

Все! Дергаться было бесполезно.

– Извини, – сказали братья. – У нас не было другого выхода.

– Так это вы? – даже и не удивился очередному предательству Зубанов.

– У нас не было другого выхода, – снова повторили братья, потому что больше им сказать было нечего.

– За сколько продали?

– Дорого, – ответил за братьев Толстый. – Много больше, чем кого‑нибудь другого. За восемьсот тысяч баксов.

– Сволочи! – только и смог сказать полковник.

– У нас не было другого выхода, – в третий раз повторили братья.

– Ну все. Будем считать, что мы в расчете, – подвел итоги сделки Толстый. – Теперь ни вы мне, ни я вам.

Зубанов попытался дернуться, чтобы достать обидчиков ногой, но не смог. Его тут же осадили и для острастки ткнули кулаком в почки.

– Сидеть!

– Уберите его, он нам мешает, – сказал Толстый. – Совсем уберите.

Охрана подхватила Зубанова под руки и потащила в соседнюю комнату, из комнаты на лестницу, а с лестницы в машину.

"То, что в машину, – очень плохо, – подумал полковник. – В машину толкают, только когда дело идет к концу. Когда надо труп или еще не труп вывезти куда‑нибудь подальше. Куда‑нибудь на природу. Где ни одна сволочь не найдет».