– Едем?

– Едем. Но человек пять с пушками на всякий случай в зал все‑таки посадим.

– Больше. Он жук крученый. Мало ли что удумать может…

В ресторане было тихо. И даже музыка не играла. В зале было всего несколько посетителей. Если не считать человек пятнадцати охраны. С той и с другой стороны.

– Садитесь, – жестом гостеприимного хозяина предложил Толстый. – Можете пить и кушать. Не бойтесь, это не местное. Это мое. Я в этих пятизвездочных тошниловках не ем. Только если свое.

– Отравить хочешь? – усмехнулся один из братьев. И даже, может быть, не пошутил.

– Тогда и себя тоже, – ответил Толстый. – Я то же самое есть и пить буду. Ешьте, ешьте. У меня повар роскошный. Такого второго в городе нет. Он в ЦК партии работал в столовке. Самому Генсеку котлетки парил. А теперь вот мне.

– Роскошествуешь, Толстый?

– Живем‑то один раз. И то бывает впроголодь. И там, возможно, впроголодь, – ткнул он пальцем в потолок.

– Скорее там, – показал один из братьев в пол.

– Можно и там. Лишь бы кормили, – согласился Толстый.

– Может, хватит трепаться? Не будем мы есть. Мы по делу пришли. Говори, что надо? – оборвали ни к чему не обязывающий треп братья.

– Ну как хотите, – с видимым сожалением вздохнул Толстый, обтирая салфеткой губы. – Я ведь для чего вас сюда пригласил? Чтобы неспешно, без стрельбы разобраться в непростой ситуации… – Короче! Что хочешь?

– Деньги хочу получить обратно.

– А если не деньги?

– А если не деньги, то тогда голову вашего охранника. Который там, в лесу, моих ребят сильно обидел. И меня тоже.

– Ну ты даешь, Толстый!

– А вы погодите суетиться. Я ведь дело говорю. Которое и вам и мне. Потому как если не он, то деньги. Большие деньги. Почти миллион зеленых штук. Неужели он стоит миллиона «зеленых» штук?

– А если не деньги и не голова?

– Такого, чтобы ни того, ни другого, не получится. Вы себя на мое место поставьте. Ведь если я вам не отомщу – мне крышка. Все от меня отвернутся. И по старым, в том числе прощеным и в том числе мифическим, долгам деньги обратно потребуют. Ну, раз я их так легко отдаю. Ну вы же наши законы знаете. Волчьи законы. Если упал и с ног не поднялся – свои же и загрызут. В первую очередь свои.

Так что у меня другого выхода нет, как подниматься. Пусть даже ценой большой войны.

– Ты нас войной не пугай. Мы войны не боимся.

– Я боюсь. В отличие от вас боюсь. Потому что если мы ее начнем, то не остановим.

– Не мы, а ты начнешь.

– Хорошо, я начну. Что с того, что я. Тут не важно, кто первый выстрелит. Тут важно, в кого пули попадут.

– Ты знаешь, Толстый, мы от пуль не бегаем. Так что если ты ведешь базар за войну – делай войну! – подвели итог братья и встали.

– Погодите уходить. Я еще не все сказал. Я еще не сказал за вашего бухгалтера. Который развязал язык.

– Про что ты еще?

– Про все то же. Про войну. Которую, я боюсь, вы не с одним мной вести будете.

– А с кем еще?

– С одним вашим компаньоном, которого вы кинули, сказав, что деньги легавые изъяли, а на самом деле не взяли. А он об этом знать не знает. И о другом кредиторе, которого вы тоже кинули… – Бухгалтер тренькнул?

– Он. И много еще о чем другом тренькнул. Так что вы не со мной воевать будете. Вы с целой армией воевать будете.

– Что ты предлагаешь, чтобы забыть про бухгалтера?

– Все то же самое. Деньги или голову. Деньги, я так думаю, вы пожалеете. Значит, остается голову.

– Нам надо подумать.

– Думайте. До завтрашнего дня. Завтра к вечеру я начну звонить вашим кинутым компаньонам.

Так что вы с этим делом не затягивайте. Мне кажется, восемьсот тысяч долларов за одну голову хорошая цена. Достойная цена. Вас устраивающая. И меня тоже устраивающая. Пусть меньше, чем возврат денег, но все же устраивающая. Я той головой от многих прикроюсь.