Мальчишка явно устал, потому что просто кивнул и отправился на свою лежанку в сенях. А я почувствовала, что тустала тоже - столько всего за сегодня.

Да только ли за сегодня? За два дня я превратилась из деревенской отшельницы Веры в многодетную мать семейства Хоуп. Надежду - откликнулся во мне перевод имени.

Я захватила все бумаги и переместилась на свою кровать. Потом, поколебавшись, вернулась и забрала бархатный футляр, где покоились зеркало и гребень. Что было уж притворяться перед собой - я знала, что мне еще раз потянет посмотреть на себя.

Но вначале нужно было узнать главное. Для начала, наше полное имя. Первые же документы мне подсказали, что муж мой был почетный эсквайр, и звали его Алекс Мартин.

Голова закружилась, потому что с фамилией мы все как будто стали не просто людьми, которых столкнула петля времени, а семьей.

Я оттолкнула от себя портрет, как будто он был хоть в чем-то виноват, отложила толстую пачку документов и откинулась на стену, отерев вспотевший лоб. Борясь с подступившей тошнотой от иррациональности происходящего, я бессознательно ощупывала пачку бумаг.

Так, что приготовить на ужин? Хорошо, топинамбур, как же нужно масло…Хоуп Мартин, я Хоуп Мартин…У меня трое детей, Колин старший, Марта и Мия. И муж Алекс Мартин эксквайр.

Тут я поняла, что рефлексировать бесполезно. Хуже того - просто нельзя, иначе дети просто останутся с очередной сумасшедшей матерью.

Попытавшись взять себя в руки, я взяла бумаги. Но руки дрожали и пачка листов просто рассыпалась у меня на пол. Собирая их, я тряслась, как холодная и голодная собака.

Сев на полу, я попыталась успокоиться, собрала волосы в пучок, однако заколоть было нечем и я вновь распустила их по плечам. я охватила сама себя руками и попыталась покачаться из стороны в сторону - так иногда поступали дети в одной из моих коррекционных групп. Кстати, это немного помогло - дрожь утихла и я смогла более спокойно собрать бумаги.

И тут мне попалась тонкая, перевязанная бечевкой пачка. Письма?

Я откинула пряди волос с лица и судорожно развязала ее. Да, это были письма Алекса Мартина с фронта.

В этот момент пошевелилась Мия и тоненько заплакала во сне. Я кинула письма на кровать и бросилась к соседней кровати. Там я долго стояла рядом, поглаживая ее влажный лобик. Наконец, малышка спокойно засопела. Я машинально погладила лоб Марты - он был горячеватым, как мне показалось. Господи, только не это! Сколько она простояла на холодном крыльце босиком? Как я буду лечить ее, если что???

Теперь меня разобрала злость и на их отца, который оставил их с беспутной матерью и я пошла обратно, чтобы во всем разобраться. Сначала газетные гранки - так мне хоть что-то будет понятно. В каком времени я оказалась, где мы находимся и на какой войне их отец.

А потом письма…

Менят воротило при мысли, чтобы вскрыть их и прочитать то, что предназначено не мне, но это было необходимо.

Итак, я пробежала глазами гранки и ничего из них не поняла. Объявление войны между Романдией и Ноэрией. Я не знала этих стран, никогда не слышала о них. Ладно, дальше. Призыв на фронт и списки, срелди них Алекс Мартин. Все это было похоже по времени всем известную войну времен Унесенных ветром.

Наряды Хоуп были попроще, как будто времен нашей второй мировой - в общей, я ничего не смогла понять.

Нужно было читать письма Алекса, а этого я не хотела этого больше всего сейчас.

Поэтому услышав голосок Мии “Ой, Рутти!”, которая проснулась и увидела свою куклу, я быстро собрала бумаги в стопку, и пошла снова к кровати девочек, чтобы пощупать лоб Марты, которая еще не проснулась. И это беспокоило.