Но похоже его светлость все-таки решил вернуться к своим обязанностям — поработать куратором для научного отдела.

В кабинете герцога был идеальный педантичный порядок: книги по секторам, архивы строго по списку, мантии и сменная одежда на вешалке за ширмой, а на огромном столе все по стопкам. Даже пузатая фарфоровая чашка стояла на небольшом серебряном подносе на широком подоконнике, а не на столе, чтобы не мешаться под рукой, а по комнате летал знакомый аромат моего сбора.

Неужели Мауруш запомнил и купил?

— Эсса Ботэн, — услышала я сбоку от себя и повернулась на голос. Герцог вышел из небольшой ванной комнаты, повесив полотенце себе на шею, а рубашку оставив расстегнутой. Конечно, ему нечего было стесняться, но... ведь это неприлично. Я могу понять, если бы мы были помолвлены, да хотя бы состояли в романтических отношениях, но ведь я совершенно посторонняя девушка...

— Слушаю вас, милорд.

— Предлагаю без «вы» и по именам, Лили. Меня зови Виллан. Можешь Иллан.

Я удивленно уставилась на герцога.

— С чего такая честь?

Он усмехнулся и покачал головой, словно и не ожидал другого.

— У тебя неприятно шипованный язычок, Лили. Выглядишь как ароматная садовая розочка, но стоит подойди ближе — и одни шипы.

— Не надо подходить ближе. Я не прошу...

Мауруш рассмеялся и снова покачал головой своим мыслям, а затем сел и указал мне на стул около его рабочего стола.

— Почему ты вчера не сказала, что это я — куратор твоей работы? Сегодня утром мне стало понятней, из-за чего ты выпустила столько колючек.

— Я не успела, вы... ты меня постоянно перебивал.

— Тогда сейчас я внимательно слушаю.

И я больше не стала испытывать судьбу — выложила все свои тезисы и планы на эту научную работу. Виллан и правда меня внимательно слушал, а потом принялся что-то записывать, и когда я закончила свой монолог, передал мне тот листок. Там был список книг.

— Я послушал твои тезисы, бегло ознакомился с книжной базой, с проблематикой, которую ты решила поднять. Крайне интересные выводы в твоей работе, Лили. Поэтому я решил посоветовать вот эти книги. А еще тебе же нужна эмпирическая часть для работы, я правильно понял?

Я ушам своим не поверила. Неужели это не сон?

— Я разговаривала с проректором по хозяйственной части, метром Диаром, он сказал, что практика слишком ничтожна для научного сообщества, поэтому посоветовал оставить лишь теоретическую часть.

— Ничтожна? — переспросил Виллан, задрав левую светлую бровь.

— Не имеет значимого веса.

— Лили, Нойры помилуйте, я знаю, что это значит. Я просто поражен, что в Академии работают такие... — тут он закашлялся. — В общем, я решу этот вопрос. Будут вопросы — обращайся без записи у Ристана. Я тебя всегда приму.

— Спасибо. — Я встала со стула и вежливо поклонилась, но потом вспомнила, что взяла с собой вычищенный плащ, и проворно вынула его из моей тканевой авоськи. — И спасибо за вчерашнее. Я перед вами... тобой в долгу.

Виллан взял свернутый плащ, и крылья его носа раздулись.

— Ты его постирала?

— Нет, только обработали травами-оберегами. У вас же заговоренный плащ, его сложно испачкать.

— Благодарю, — тише ответил Виллан, а следом почти без паузы выпалил мне в лицо: — Раз ты моя должница, Лили, то сопровождай меня на традиционном Балу Омел после зимней сессии.

Я лишь пожала плечами и буркнула что-то про долг и честь. И что я пойду на эти устаревшие танцы.

А время неумолимо неслось к завершению зимней сессии и к этому традиционному балу. Кадеты не вылезали из библиотеки, а из-за них не вылезала вовремя с работы уже я, чтобы самой успеть поработать с собственной диссертацией. И чем ближе становилась дата Бала Омел, тем все меньше я хотела идти на него, хотя и считала, что это самое красивое мероприятие, посвященное весне. Вместе с омелами всегда вторым цветочным украшением Королевского Оранжерейного Павильона была нежная с ярко-желтыми лепестками форзиция, и девушки использовали в своих платьях элементы белого и желтого, чтобы создавать на балу буйство весны. Девушки из самых обеспеченных семей не скупились на дорогие золотые и жемчужные ткани, и такие же украшения.