Совсем рядом раздался истошный женский крик, от которого даже наушники выпали из ушей. Подскочив на месте, словно в замедленной съёмке, я увидела, как мой кактус, выпавший из горшка во время вынужденного полёта, приземляется аккурат на причёску какой-то дамы, одетой по моде примерно конца девятнадцатого века, занятой вытряхиванием глиняных осколков из волос. Но главной ошибкой этой женщины стал банальный рефлекс, заставивший автоматически сбросить нечто, шлёпнувшееся ей следом за горшком на голову. Просто она не ожидала, что «это» окажется обладателем длинных колючек, не потерявших своей остроты даже после смерти своего владельца. Помещение огласил такой визг, что я непроизвольно зажала уши, испугавшись за целостность своих барабанных перепонок. В неравной битве кактус проиграл, рассыпавшись в труху, припорошившей ровным слоем разбросанную поверх осколков горшка землю.

Проводив грустным взглядом единственное растение, которое продержалось у меня дольше других, я произнесла:
– Прощай, приятель, ты был хорошим другом...

Справа от меня раздалось деликатное покашливание, похожее больше не на проявление простуды, а на попытку привлечь к себе внимание:
– Приношу вам мои глубочайшие извинения по поводу этой утраты и компенсирую все убытки, как только вы предоставите мне возможность приступить к работе...

Ойкнув, я подобрала наушники, сунув их в кейс, который затолкала в карман, и потихоньку слезла со стола, стараясь руками отгрести от себя многочисленные бумаги, но тем самым внесла ещё больший сумбур и беспорядок. А в довершение всего умудрилась наступить на подол платья той самой женщины, оказавшейся блондинкой с проседью, лет пятидесяти на вид. Испепелив меня взглядом, она продолжила с остервенением выдёргивать колючки из своих ладоней.

Поражённая тем, что дама крепко стоит на своих ногах, хотя, по моим расчётам, учитывая вес горшка и с какой примерно высоты тот летел, та должна была если не отправиться к праотцам, то валяться в глубокой коме, я пробормотала:
– Какой, однако, крепкий череп у вашей секретарши, мэтр Сагадей...

В том, куда попала, и что всё происходящее не сон и не галлюцинации, вызванные ударом по голове, подкравшегося возле почтовых ящиков наркомана, я поняла, увидев на стене золотую табличку с данными нотариуса и лицензией на ведение деятельности. Тем более, читала о том, что не бывает настолько ярких слуховых, вкусовых, тактильных и болезненных ощущений в бессознательном состоянии. Угу, грохнувшись с высоты, я умудрилась прикусить язык, и теперь во рту стоял противный солоновато-металлический привкус. Ну а дама была одета в платье строгого кроя, в каких на полотнах изображали гувернанток или экономок.

– А голосовые связки ещё крепче... – буркнул в ответ нотариус. – Поэтому давайте не будем её пугать или злить ещё больше.

Кивнув, я осторожно обошла секретаршу, окатившую меня настолько брезгливым взглядом, словно перед ней стояла продажная девка самой низкой ценовой категории. Впрочем, могу её понять: если судить по стилю одежды этих двоих, то вид девушки двадцати семи годиков от роду, одетой в джинсовый костюм и носящей на голове женский вариант стрижки «андеркат», выкрашенной в ультрасиний цвет, оставлял не так много простора для консервативного воображения. Это хорошо, что они ещё мои татуировки не видели, так как те надёжно были скрыты под плотной тканью: изображение богини Гекаты на левом плече и растительную вязь на правом бедре.

– Мисс Стриденд, оставьте нас, пожалуйста, и проследите за тем, чтобы нас никто не побеспокоил. Посетителям отвечайте, что смогу принять их только завтра, так как сегодня буду занят до конца дня.