[1] Фильм «Марья-искусница».

17. Глава 17

Хочу у зеркала, где муть
И сон туманящий,
Я выпытать — куда Вам путь
И где пристанище.

Я вижу: мачта корабля,

И Вы — на палубе...

Вы — в дыме поезда... Поля

В вечерней жалобе —

Вечерние поля в росе,

Над ними — вороны...

— Благословляю Вас на все

Четыре стороны!

Марина Цветаева. «Хочу у зеркала, где муть»

           Дом встретил нас с Шароном непривычной тишиной. Кладира отправилась к себе – она владела подобным особняком через квартал от особняка Селениры.

         - Как будто вымерли все, - пробормотала я и попросила. – Шарон, завтра утром нам надо будет поговорить. Троим. Тебе, мне и Лорану.

         - Что ты опять задумала? – нахмурился мой спутник. – Селенира…

         - Клянусь – ничего ужасного. Просто разговор. Пожалуйста.

         На меня посмотрели с подозрением, но спорить не стали.

         Вызвав Алику, я сняла надоевшее платье, вымылась в большом чане, заменявшем здесь ванну, выпила молоко с пресными хлебцами и легла спасть. Заснула мгновенно, выжатая и эмоционально, и физически.

         И снова мне приснился тот же самый мужчина, как и в прошлый раз одетый в темно-синий деловой костюм, почему-то моего бывшего мира. И снова он грустно улыбнулся, посмотрев на меня:

         - Ты все же упрямишься, ищешь других, как и остальные... Калечишь чужие судьбы, мучаешь себя. Не отказывай ему. Вы будете счастливы вместе.

         Я проснулась в темноте, прошипела под нос не совсем цензурные выражения, подслушанные в учительской на большой перемене, перевернулась с боку на бок и через какое-то время снова уснула.

         Утром, стараясь не думать о незнакомце, появлявшемся в моих снах, я тщательно готовилась к разговору. Не думать не получалось, как и готовиться. Приводя себя в порядок, одеваясь, завтракая в спальне, я и так и эдак крутила в голове все, что хотела объяснить мужчинам, и запутывалась в сказанном еще больше. Нет, можно было, конечно, просто заявить: я – попаданка, а Селенира – трусиха. Но мне хотелось, чтобы мотивы поступков, и моих, и Селениры, остались понятными, чтобы оба моих собеседника прониклись нашими чувствами, чтобы…

         - Селенира, - постучав, в комнату заглянул Шарон, - ты просила зайти.

         Похоже, времени на рефлексии мне не оставили.

         - Входите, - пригласила я мужчин.

         Лоран, в своей серой одежде, хмурый и явно чем-то недовольный, Шарон, как обычно в армейской форме нежно салатового-цвета, сосредоточенный, ожидающий от меня подвоха, оба зашли в спальню, уселись в предложенные кресла, вопросительно посмотрели на меня.

         Я немного нервно одернула подол домашнего цветастого платья, как и требовали обычаи, полностью закрытого, - не нужно отвлекать гостей от важного разговора обнаженной частью тела, - и посмотрела на своих посетителей.

         Не знаю, что увидел в моих глазах Шарон, но он приподнялся в кресле:

         - Селенира, послушай…

         - Я не Селенира, - оборвала я его, - ваша герцогиня сейчас находится в моем мире, в моем теле. А я – здесь. И я не хочу замуж без любви!

         Последняя фраза, наверное, прозвучала глупо, но это был мой крик души. Впрочем, ее, эту несчастную фразу, видимо, не заметили ни один, ни второй собеседники. Они молча смотрели на меня, неверяще, удивленно, так, будто я сообщила им, что только что собственноручно перебила всех богов в этом мире.

         - Селе…

         - Нет! – немного истерично я вскинула вверх руку, обрывая Шарона. – Я – Светлана, Света, но не ваша Селенира! Я устала притворяться! Не нужно поедать меня глазами, Лоран. Твоя пассия давно уже на Земле, в моем мире, развлекается с другими мужчинами!