Слегка покраснев, я смущенно улыбнулась. Похвала приятно согревала, прогоняя нервную дрожь, охватившую все тело.

Роб тем временем двинулся вглубь зала к помещениям для персонала. Зашел в подсобку, вытащил из полосатой стопки тельняшку, а из соседней к той синей - юбку.

- Вот, держи форму. Ты, конечно, прям тростинка, но это самый маленький размер. Если не подойдет, придется подогнать. Каблуки взяла с собой?

Я кивнула.

- Отлично. Тогда давай переодевайся и выходи в зал. Сейчас рано, народу всего-ничего, будешь учиться потихоньку, а Тата присмотрит.

- Хорошо, спасибо, - сказала я и, прихватив одежду, нырнула в раздевалку.

Там Тата как раз красила губы алой помадой. Она брюнетка с карими глазами, смуглой кожей и тонкими четко очерченными чертами лица, а потому такой яркий макияж ей идет. Делает Таню взрослой и горячей. Я же, если так накрашусь, буду со своей бледной кожей, неполсушными рыжим волосами, веснушками и дурацкими круглыми щеками как ребенок, укравший мамину помаду.

- Ну как дела?

- Вроде сдала, - ответила я.

- Ну вот видишь, я же говорила. Давай, быстренько переодевайся и вот, накрасся, - сказала девушка, протягивая мне свою помаду.

- Ой, Тат, нет. Я не могу так ярко, - запротестовала я.

- Можешь-не можешь, надо. У тебя такие губы, что красный прям просится. Да и, Ника, ноумейкап тут не катит. Это не универ и не детский сад.

Вздохнув, я стала переодеваться. Форма и правда была мне чуть великовата, отчего вырез тельняшки образовывал уж слишком глубокое декольте. Но ничего, у меня булавка есть. Если заколоть, то будет вполне прилично.

Закончив одеваться, взяла Танину помаду. Никогда не носила такую яркую. Мне в принципе краситься родители особо не разрешали лет до шестнадцати. Да и потом только легкий, почти нейтральный макияж. Тушь, блеск для губ, ну, пудра. И на этом все. Мама говорила, что моему детскому лицу что-то более яркое будет вульгарно. Да и не надо оно. Я же не какая-то там гулящая девушка.

Сделав глубокий вздох, я приоткрыла губы и коснулась к ним помадой. Лишь слегка и растушевала пальцем. Они у меня от природы большие, пухлые. А капля алого сделала их еще более объемными, яркими… Это красиво, вдруг поняла я. Мне идет. И ничего я не похожа на шкодливое дитя в маминой помаде. И вульгарно тоже не выгляжу. Просто иначе. По-взрослому красиво.

Мы с Таней вышли в зал. И тут я поняла, что банально стесняюсь подойти к занятому столу с меню в руках. Не знаю, почему… Перепутать блюдо боюсь, напиток пролить…

- Наблюдай, - сказала Татка и двинулась к занятому столику.

Улыбнулась, оставила меню, уточнила не принести ли что-то сразу. Ну вот, не так и сложно.

- Привет, ты новенькая, да? - подошла ко мне незнакомая девушка.

Высокая и фигуристая блондинка лет двадцати со слегка колючим взглядом серых, густо обведенных черной подводкой глаз.

- Да. Меня Вероника зовут.

- Лера, - она пожала мне руку. - Приятно.

- Взаимно.

- Ну, что ж, давай… Вон новый стол сел, приступай…

И я приступила. Действительно не так-то и сложно и вообще ничего не страшно. Здороваешься, представляешься, отдаешь меню, уточняешь, не принести ли что-то сразу. Потом ждешь минут пять и подходишь снова. Записываешь все на листок блокнота, относишь потом к выдаче. Ждешь. Выносишь блюда.

У меня, конечно, и руки дрожали, и голос иногда, и постоянно я вглядывалась в зал, боясь увидеть знакомые лица с папиной работы, но все же умудрилась ничего не разлить, не разбить и не перепутать. И это, на минуточку, в первый рабочий день. Стоит ли говорить, что к концу смены я была на седьмом небе от счастья?