- И?..

- Он обесчестил ее, - ответил король. - Присвоил себе благородную девушку, взял ее, словно она была неумытая крестьянка из его деревни. Это вам может быть лестно подобное внимание короля, вы даже можете им гордиться, - усмехнулся король. - Потому что я - выше вас по положению, и моему нескромному вниманию будет рада абсолютно любая женщина. Так что я даже не могу вам отомстить симметрично, - он засмеялся совершено неуместно, словно скрывая своим смехом что-то иное, беспокоящее и душащее его. -  А в случае с вашим отцом королевская невеста, конечно, была выше него по положению.

- Ах! - в груди Ивон остановилось дыхание, стыд и ужас болезненно пронзили все ее тело морозными острыми иглами. - Этого не может быть! Какая грязь! Какой позор!..

- Вам стыдиться совершенно нечего, - заметил король. - Вы в этой истории виноваты меньше, чем вот тот мотылек на цветке.

- Вы слишком добры ко мне, Ваше Величество, - прошептала подавленная Ивон, давясь набежавшими слезами. - После такого принимать в своем доме дочь мерзавца…

- В моем положении нужно уметь отделять одного человека от другого, - ответил король.

Ивон молчала. Не каждый день узнаешь о своей семье такие вещи! Отец опустившийся пьяница и буян - это одно,  а грязный насильник и жадный, подлый завистник - это совсем другое!

- И вот, - продолжил меж тем король, а у Ивон тоскливо заныло сердце оттого, что эта страшная история имеет продолжение, - он оспорил у меня эту женщину. Он тщеславно заявил, что она принадлежит ему, и все, что есть у нее - все его. Он потребовал себе свободу от моей власти; он слагал с себя полномочия Фиолетового Стража и возвращал все то, что я дал ему за долгие годы службы - в обмен на девушку и то самое кольцо, что теперь принадлежало ей.

- Но?..

- Но девушка была не просто невинной душой, ожидающей того, как ее судьбой распорядятся сильные мира сего, - ответил король. - Это была гордая, сильная женщина.

- Была?..

- Она покончила с собой, - кратко ответил король. - Предпочла смерть позору и насилию. Графа она увидела во всей его красе, и увиденное не понравилось ей настолько, что жить она с этим не смогла бы. Она скинулась с башни; и кольцо пропало вместе с ней, хотя граф, конечно, искал его и горевал по его утрате больше, чем по девушке.

- Невероятно! - прошептала Ивон, прижимая ладони к пылающим щекам. - Немыслимо, невероятно!

- Я шокировал вас, - подытожил король. - Что ж, тема действительно тяжелая.

- Но почему тогда, - воскликнула Ивон, пылая от стыда, - почему вы помиловали его?! Почему не убили, почему?!..

- Видите ли, дитя мое, - мягко ответил король. - Ваш отец был умен, расчетлив и тщеславен. Он шел к своей цели очень последовательно. Он укреплял свои позиции. Он поначалу служил мне так истово и одержимо, что я доверял ему бесконечно. Как своей собственной руке. Странно ведь думать, что твоя собственная рука вцепится в твое горло, не так ли? Он хорошо подготовился… Поэтому у вашего отца была охранная грамота, королевское благословение и всепрощение. Однажды он совершил ошибку, досадную - и, думаю довольно продумано и хладнокровно он это сделал, - и я выдал ему это прощение. А королевская защита - это не просто слова. Это непробиваемый купол. Это несокрушимая скала. Словом, я не мог бы убить его. Но отнять у него все, чем он владел - мог. И выкинуть прочь - тоже. Я так и поступил. И долго он в этом позоре не прожил.

Ивон была потрясена; ей сделалось дурно настолько, что король усадил ее на скамью и она судорожно перевела дух, обмахиваясь каким-то листом, сорванным по дороге.