Судя по тишине, разговор окончен, и чтобы меня не поймали с поличным, я на цыпочках делаю пару шагов назад, после чего, громко прочистив горло, обозначая свой выход из спальни, иду по коридору. Кирилл стоит прямо за углом и задумчиво смотрит в пол, крутя телефон в руке. Прохожу мимо него в сторону гостиной, куда побежал сын. Тёмка уже наводит беспорядок, достав пару игрушек из корзины.

– Артём, пойдем чистить зубки, – обращаюсь к сыну, чувствуя, как спину жжёт от взгляда Кирилла.

Мне вдруг становится весело – взрослый, грозный, безэмоциональный мужчина боится маленького ребёнка. Не в прямом смысле, конечно, и может, он никогда не признается даже самому себе, но он боится сделать что-то не так. Я не представляю, как бы он себя повёл, если бы объявился год назад, когда Тёмка только ходить научился. Или вообще, когда только родился, в этот период ребёнок хрупкий и не может тебе сказать, что его беспокоит.

Тёмка, схватив одну из десятка новых машинок, подходит ко мне.

– Нет, малыш, – качаю головой, наклонившись. – Машинку мы оставляем тут и играть будем после того, как почистим зубки и съедим кашу, – спокойно и с улыбкой говорю ребёнку, но он выпячивает нижнюю губу, тем самым давая понять, что со мной не согласен и сейчас начнёт плакать, надеясь меня смягчить. – Артём! – смотрю на сына предупреждающе.

– Тебе маленькая машинка мешает? – раздаётся за моей спиной, и у меня брови на лоб лезут.

Выпрямляюсь и разворачиваюсь к «источнику звука». Кирилл подходит ближе и, не вынимая руки из кармана спортивных штанов тёмно-серого цвета, смотрит на меня в ожидании… Чего?

– Артём, положи машинку на место, – говорю сыну, при этом продолжая смотреть на его отца, которому явно не нравится, что я делаю. – Ребёнок должен понимать слово «нет», – отвечаю Кириллу, пока Тёмка послушно кладёт игрушку в корзину.

– Не надо его ограничивать. Чем тебе игрушка мешает? – испепеляет меня своими серо-зелёными глазами.

– Для игр есть определённое время, и он должен понять это, – цежу сквозь зубы.

Если честно, то мне хочется бросить в Кирилла колкостью, но я сдерживаюсь. С одной стороны, я в каком-то смысле могу его понять – жил себе спокойно, бизнесом своим занимался, а тут маленький человечек со своими потребностями. А с другой… Какого чёрта он диктует мне, как ребёнка воспитывать, если сам ничего не понимает?

– Ты… – начинает было он, но я не позволяю, набравшись смелости фиг знает откуда:

– Кирилл, я воспитываю нашего сына два года, а ты знаком с ним без году неделя. Давай, будем честными – ты явно ещё не понял, как принимать участие в воспитании ребёнка, – произношу на одном дыхании и, пока мужчина не опомнился, пока не понял моих слов, беру сына на руки и спешным шагом возвращаюсь в спальню.

«Играешь с огнём, Алёна» – насмешливо шепчет здравый смысл.

Понимаю, что, по сути, я Кирилла оскорбила, но ведь это правда! И его собеседник был прав, посоветовав поговорить со мной. Ведь был бы Авдеев нормальным человеком, расспросил бы про распорядок дня, что ребёнок ест, пьёт, когда спит и во что любит играть. Поинтересовался бы установленными мною правилами для сына, а не выставлял бы мне условия пребывания в этом доме. Но он же гордый, он же не станет выглядеть глупо перед женщиной, которую ненавидит. Перед сосудом, который всего лишь вынашивал его наследника.

С каждым словом в моей мысленной речи я всё больше злюсь на Авдеева, на автомате помогая сыну с утренними процедурами. К чёрту! Не буду портить себе день, сегодня наконец обещают солнечную погоду после нескольких дождливых дней, и мы с Тёмкой выйдем во двор погулять. Буду заниматься сыном, а не нравоучениями Кирилла.