С этой Бертой он и вовсе голову сломал. Слишком складно у нее все получалось, слишком правильные ответы выдавала она на самые заковыристые его вопросы.

Но чем больше она говорила, тем больше Андрей утверждался в своих ощущениях.

Она не лгала. Но и не говорила всю правду. Выдавала дозированно — то полуправду, то полуложь.

Словно кружева плела.

Даже не кружева, паутину. Запутывала, запутывала, пока он окончательно там не залипнет и не покроется липким слоем уверенности в собственной неправоте.

Но Андрей залипать и покрываться паутиной не собирался. Он собирался докопаться до правды.

К Феликсу взывать было бесполезно.

— Отъебись от нее, — это все, что Андрей от него услышал внятного и осмысленного.

То, что у Феликса в отношении девушки неслабо искрило, не видел только слепой. И если бы Роберта пришла сюда, чтобы использовать дона, она давно бы этим воспользовалась.

Андрей много видел таких, хлопающих глазками, и готовых на все. Здесь явно был не тот случай.

Она как могла избегала своего синьора, который изо всех сил держал себя в руках. И все эти игры были совершенно непонятны Платонову.

Девушка всю дорогу сталкерила Феликса, это было очевидно. Вот только все портила часовня. Андрей хорошо помнил эти слезы в часовне на свадьбе Феликса и Арины, они говорили о настоящей боли. И Рафаэль мог бы стать вишенкой на торте, но...

Платонов первым делом посмотрел на дату рождения Рафаэля и прикинул сроки. Спросил у Феликса, где он был.

— Я тогда был в Сомали, — равнодушно ответил тот.

Феликс, значит, был в Сомали. А Винченцо-то не был... И это не давало Платонову покоя.

Вот еще одно белое пятно в биографии Феликса для Андрея.

Блядское Сомали.

Кого ни спросишь, никто ничерта не знает. Все делаются глухими и бестолковыми.

И память сразу теряют.

Можно разве что Аверина спросить. Константина Марковича. Но тот разбежался откровенничать с начбезом Ольшанского, с которым у него любовная любовь...

Хм...

Начбезу Ольшанского не скажет, а тайному советнику Ди Стефано может и сказать.

Именно так. Андрей занимает должность тайного советника.

Платонов сам попросился к Феликсу. Его беспокоила тревожность жены босса в отношении острова. Сам босс как раз находился в том состоянии, когда его можно было на некоторое время оставить на заместителей.

Андрей нюхом чуял — что-то затевается вокруг этого ебучего острова. Правильно его босс называл. И не зря Арина так нервничала.

Платонов видел, ее здесь что-то держит. И это не привязанность к Ди Стефано, иначе босса бы уже разорвало и размазало по ближайшим окрестностям.

Арина что-то ищет, потому Платонов и предложил отправить его к Феликсу. Подстраховать. Правда, была еще одна причина, но пока Андрею там ничего не светило. Он ее и не видел больше ни разу, эту свою причину...

Парадокс. Феликс стал доном, но вся его верхушка настроена против него.

Слишком молодой. Слишком чужой. Слишком неопытный.

Молодому дону нужен был свой человек, преданный, который бы находился внутри, мог все видеть, анализировать и вовремя предупредить об опасности.

Ольшанский предложил Феликсу «одолжить» Андрея, и тот охотно принял предложение босса.

Для всех он представил его как своего ombra. Тень. И все отнеслись снисходительно. Ну что он там может, этот чужак?

Ходячая говорящая кукла. Если дона гложет тоска по дому, пускай будет.

Тень? Пусть будет тень. Такая себе ностальжи. Это то, что понятно каждому сицилийцу.

Когда босс представил Феликсу его нового тайного советника, Андрей спросил, как ему его называть. Вот босса он называет Демид Александрович.