Как подрос, все время просил ее спеть. Песенку про лучик...

Но когда я собралась работать у Феликса, полностью перешла на итальянский. Надеялась, что если малыш не будет слышать знакомую речь, знакомые слова, то быстро их забудет.

Так и произошло. В Потенце весь наш круг, все соседи и знакомые были местными, мой мальчик полностью погрузился в иноязычную среду. Я почти успокоилась.

В особняке к нему все обращаются на итальянском, Феликс тоже. Он называет его carino, и когда я это слышу, мне каждый раз приходится сглатывать жгучий, царапающий ком. Будто горло изнутри обожгли кипятком.

Сегодня Арина привела дочку, попросила меня присмотреть за ней. Извиняющимся тоном дала понять, что ей нужно в туалет.

Как бы я к ней ни относилась, но я помню свою беременность. Чем больше срок, тем чаще хочется, это так. Конечно я согласилась побыть с Катей.

Да и что с ней сделается, если тут полный дом охраны?

И если я ревную Арину к Феликсу, то к Кате это никак не относится. Малышка вызывает у меня только щемящую нежность.

Она слишком маленькая и хрупкая даже рядом с Рафаэлем, хотя старше его на несколько месяцев. Но я слышала, девочка родилась раньше срока, в критичном весе, поэтому немного отстает от сверстников.

Я думала, дождусь Арину и принесу им с кухни чаю со сладостями. Арина сказала, что привезла Феликсу документы, но хочет его дождаться.

Это не мое дело, мое дело обслужить гостей.

Рафаэль прибежал, увидел девочку. Он привык, что вокруг много детей — в Потенце мы с ним много гуляли на детских площадках. И здесь ему скучно среди взрослых.

Конечно, мальчик обрадовался. Откуда он взялся, этот Луиджи, пес его знает.

Я видела, как потемнело лицо Феликса, как потяжелел его взгляд, когда он услышал про «сына прислуги».

Я сама готова была убить этого кретина Луиджи. Двадцать пять лет прошло, дона Винченцо и донны Паолы уже нет на свете, а он все наступает на старые грабли!

Старый идиот, похоже, даже не понял, что напомнил своему дону, как его в детстве тыкали «сыном горничной».

Но когда Арина позвала маленькую Катю играть с Раэлем, я испугалась.

Понимала, что очень важно, на каком языке заговорит с моим сыном малышка. Арина только что обратилась к ней на русском — логично, что девочка продолжит так же. И мне пришлось вмешаться.

Я успела. Перехватила внимание девочки, заговорила на итальянском. А потом Феликс с этой машиной...

Он мне всю душу перевернул. Все сердце в крошку искрошил. В который раз.

Как это выдержать, если он и дальше вот так?..

Раэль катал Катю на машине по гостиной. Арина с Феликсом смотрели на них, пили чай и смеялись. А я стояла за дверью в коридоре и умирала.

Почему все так сложилось?

Зачем я снова с ним встретилась?

Я же в этот раз еще сильнее...

Арина с Катей уехали, Феликс ушел к себе. Донато сказал дона больше не беспокоить, он сегодня утомился и уже лег спать. Чаю ему тоже не хочется.

Нет так нет. И я иду укладывать сына.

— Мама, спой песенку, — просит Раэль.

— Какую, милый?

— Про лучик.

— Эм... — лихорадочно соображаю, что же сказать. И ничего не могу придумать. Покорно соглашаюсь. — Хорошо, сынок. Закрывай глазки, а я буду петь.

Он с готовностью укладывается, смыкает длинные папины реснички. Я начинаю тихонько петь, в уме переводя на итальянский. Слова подбираю на ходу и на ходу же подстраиваю под ритм мелодии:

— Il raggio del sole d'oro...*

Мой малыш быстро засыпает, а я все еще пою, прижавшись щекой к его теплой макушке.

La notte passerà, verrà una mattina chiara
So che la felicità ci attende
La notte passerà, e finirà la tempesta