Я: «У тебя ещё есть девять часов на размышления».

Я жду ответ, но она молчит. Уже собираюсь пойти спать, потому что веки тяжелеют и сопротивляться желанию лечь в свою постель нет никаких сил.

Кактус: «Мы ведь оба понимаем, что решив мои проблемы с долгами и переведя залог, вы условно подписали за меня договор».

Кактус: «Доброй ночи».

Значит вот оно как? Кактус умеет выпускать колючки… И колются они остро, как занозы входя в душу и оставаясь там. Я действительно не оставил ей выбора, вынудил пойти против себя, потому что точно знал, что она совестливая, да это по лицу читалось, по полуприкрытому декольте, по одёргиванию слишком короткого для неё платья…

Я раскусил её сразу и не оставил ей выбора. И теперь она воспользовалась моим же методом, пытаясь воззвать к совести. Совести, которой у меня нет.

7. Глава 7. Разговор с юристами

Я не могу уснуть после этого голоса, что разбудил меня, и переписываюсь с Алексеем. Успеваю переименовать его контакт в телефоне на «Большой Босс». Я высказываю ему всё, что думаю об этой наигранной возможности сделать выбор. Нет у меня никаких шансов. Совершенно. И выбора никакого не было.

Наливаю кофе и решаю, что выпью его несмотря на противный вкус. Стрелки часов так медленно ползут вперёд, что мне едва удаётся дождаться, когда они достигнут одиннадцати. К этому времени я уже собрана. Джинсы и любимый свитер, а волосы закручиваю в шишку. Чудовищу ведь плевать, как я выгляжу…

Чудовище…

Мне кажется, что это определение не совсем подходит Алексею, ведь он помог мне ещё до подписания договора, но потом приходит осознание, что он сделал это, лишив меня права выбора. А может, я сама лишила себя всего, когда переступила порог его дома? Возможно, в нашей ситуации не он чудовище, а я.

Рваный всхлип срывается с губ. Я не могу контролировать собственные эмоции, потому что их много, через край. Они плещутся, напоминают мне о том, что я такая же, как моя мать.

Или нет?

Я не могу быть такой же…

Я рожу ребёнка для человека, который обеспечит его всем. Мой малыш не будет знать нужды в деньгах… Но он будет расти без материнской любви. Вспоминаю, как мечтала, чтобы мамочка вернулась и забрала меня из детского дома. Мне даже плевать было, если мы будем жить впроголодь. Совершенно. Лишь бы с ней рядышком. С родной и любимой. И рука уже тянется к телефону, я хочу отказаться, меня просто разрывает от эмоций. Не знаю, что делать и как быть. Рыдать хочется.

Пока я путаюсь в собственных мыслях, время приближается к оговоренному, и я беру в руки сумку с документами. Остаётся последняя возможность отказаться, ведь потом уже ничего нельзя будет сделать, но что-то подсказывает, что я всё делаю правильно, словно в этом моё предназначение. Пока обуваю полусапожки, слышу вибрацию телефона в сумочке и достаю его.

Большой Босс: «Доброе утро! Машина уже ждёт. Юристы тоже. Советую не задерживаться».

Просто мистер любезность. Я фыркаю и закидываю телефон обратно в сумочку, но вспоминаю, как сильно он раздражается, когда я не отвечаю. Быстро набираю ответ.

Я: «Доброе или недоброе… Решать Вам. Выхожу».

Большой Босс: «Умничка».

Вот это его умничка бесит сильнее всего. Хочется настучать по голове или бросить что-то вроде: забыл кинуть сахарную косточку собачонке… Вот только может он и не имеет ввиду ничего плохого.

Я выхожу из подъезда, и ледяной ветер пронизывает, заставляя передёрнуться. Вот это да. Не думала, что на улице так холодно. Добегаю до знакомой машины и сажусь в неё, потирая руки.

— Следовало одеться потеплее, — произносит водитель.