Потом тихо, не раздеваясь, чтобы не потревожить лег, и повернулся к Тине.
Она даже не пошевелилась, все так же спит. Сегодня у неё тоже был нелёгкий день.

Утро пробирается в комнату.

Веки тяжелеют. Давид лежит и всё ещё смотрит в лицо Тины.

Это ее час назад он трахал и обещал все круги ада, а теперь рассматривает её лицо по крупицам. Выискивает хоть что-нибудь, чтобы не дать себе расслабиться и не начать просто любить её, обычной человеческой любовью.

Только что он убил человека, а теперь лежит в теплой кровати и смотрит на спящую жену. Он спокоен. Необычно. Слишком хорошо.

Ее тихое дыхание отдает домом, уютом, теплом. Он забыл, что это. Давно забыл.

Розовые губы Тины шевельнулось, она улыбнулась во сне и позвала:

- Давид…

6. 6

Утро ворвалось в открытое окно солнечными лучами и пением птиц. Они спорили о чем-то, заливаясь трелями, то ли кто лучше споёт, или что ещё, но от птичьей метушни за окном я открыла глаза, сладко потянулась и не сразу вспомнила, что было вчера.

Страшный день закончился, начался новый, светлый, солнечный. Что он принесёт?

- Уже встала? - дверь открылась, вошла Соня.

Я села на кровати и улыбнулась.

- Как спалось?

- Хорошо. Мне показалось, ночью все вернулись, Давид тоже вернулся?

Зачем я об этом спросила, загадка даже для меня. Не знаю чего хочу больше, чтобы он вернулся или нет.

- Да, сейчас завтракают, если хочешь, спускайся, - она села на край кровати.

- Нет, я туда не пойду, - я испуганно прикрылась одеялом.

- Могу принести тебе завтрак сюда.

- А когда они уйдут?

- Не знаю. Там всегда кто-то есть, так что не жди, что они куда-то денутся. Кто уходит, кто приходит, тут никогда не бывает спокойно и тихо.

- Разве это не дом Давида?

- Поэтому тут так и шумно, потому что это дом Давида, - она смотрела на меня с непривычной для меня нежностью, словно хотела поддержать, чтобы мне не было страшно.

В дверь постучали и она сразу открылась. Похоже, тут никто не спрашивает разрешения войти, просто входят.

Вошел парень, тот, тёмный.

- Доброе утро.

В руках много пакетов он поставил всё повреди спальни, повернулся и вышел.

- Что это? – спросила я.

- Наверное одежда. Давай посмотрим.

Соня подошла, достала из одного пакета сразу несколько пар джинс. Но все они разного цвета. Черные, голубые, синие. Из другого вытрусила разноцветные кофточки блузки, рубашки, футболки.  Потом пакет с платьем. Ещё платье. Несколько пакетов с бельём и домашней одеждой.

Снова стук в дверь и снова вошел этот парень и ещё куча пакетов.

Не думала, что я когда-нибудь буду так радоваться одежде. Не тому, какая она, а тому, что она вообще есть. В этот дом я пришла, вернее меня принесли, абсолютно голой. А теперь что-то можно надеть, уже веселее. И хоть я всё ещё ненавижу Барона, но ненавидеть лучше одетой.

- Смотри, какое платье, - вытянула Соня красное вечернее платье.

- Ничего себе. Смотри сколько оно стоит, - глянула я на этикетку.

- Давай. Примерь.

- Нет, я не могу.

- Почему?

- Не знаю, это как-то… я не считаю, что это моё и не могу это принять, - я резко вспомнила про свою ненависть и начала всё запихивать обратно.

- Но в чём ты будешь ходить? – удивлённо спросила Соня.

- Заработаю и куплю себе сама. Да и есть у меня одежда в квартире, которую я снимаю. Поеду туда, я здесь не останусь, - сказала я категорично.

Глянула на Соню, а она испуганно смотрит на дверь, быстро попятилась в сторону, практически прижимаясь к стене, и я услышала голос Барона:

- Пошла отсюда.

Дверь захлопнулась. Остались только он и я.

Я не обернулась, но чувствую, он стоит позади меня. Резко вселилась смелость, я обернулась и с улыбкой сказала: