И все же любопытные взгляды, кидаемые на тетушку Флоранс всеми гостями, заставляли задуматься.

Герцогиня Мадлен, молоденькая девушка, живая и любознательная, расположилась на столь же почетном месте — на противоположном конце стола. Одета она была в богато отделанное платье излишне просторного кроя, что наводило на мысли о ее интересном положении.

По правую руку от герцогини восседал граф Оливье де Граммон, а по левую — Ричард д’Обинье, его далекий кузен из Ингландии, тоже носивший графский титул. Ничего необычного в таком родстве не было: в земных Франции и Англии многие дворянские роды тоже тесно переплетались между собой; поэтому «кузену Ричарду» я не удивилась. Сидел он почти напротив меня, и, невольно сравнивая обоих мужчин, я отмечала как их природную красоту: волнистые кудри цвета воронова крыла, аккуратные бородки, высокие лбы, прямые носы, — так и очевидные различия в характерах.

Граф де Граммон по-прежнему производил впечатление жесткого и властного сеньора, тогда как Ричард выглядел более мягким и дружелюбным. Конечно, о его сердечности судить было рано, но я безотчетно залюбовалась «англичанином», когда он широко улыбнулся в ответ на какую-то реплику герцогини. Хорош, зараза, и чем-то похож на моего Лёню, даром что брюнет.

Виконт де Бейль, уже пожилой седой мужчина, со столь же возрастной супругой большую часть обеда просидели молча, уткнувшись в тарелки, лишь изредка обмениваясь между собой тихими фразами. Угрюмости в них не чувствовалось, но они явно предпочли бы нашему собранию спокойное общество друг друга.

Зато баронесса Эжени д'Алер явно чувствовала себя в своей стихии. Тридцатилетняя рыжеволосая красотка трещала без умолку, умудряясь одновременно флиртовать с обоими графами и расточать комплименты герцогине де Монморанси.

Еще два места за столом остались незанятыми. Жиль, который мог бы присутствовать на обеде, предпочел лишний раз не показываться мне на глаза. А обещанный герцогский доктор, как выяснилось, задержался в пути из-за подвернувшей ногу лошади и должен был появиться не раньше вечера, а то и следующего утра.

«Тем лучше, — философски решила я. — Меньше съедят, больше на завтра останется. И поменьше работы Розитте. Прокормить такую ораву, когда у нее всего один поваренок в помощниках, непросто».

— Мадемуазель Лаура, так вы не ответили нам, — ворвался в мои размышления звучный голос баронессы. — Шевалье де Вассон уверял, что его сын намерен вскоре объявить о помолвке с вами. Это так?

10. Глава 4.1

Покерфейс я сохранила без особого труда, просто потому что впала от вопроса мадам д‘Алер в ступор. Но поскольку все гости с любопытством уставились на меня в ожидании ответа, я, продышавшись, воздела кверху одну бровь и в свою очередь поинтересовалась:

— Баронесса, позвольте, откуда у вас подобные сведения?

— О, люди так говорят при дворе герцога! Кроме того, могу поклясться, что слышала это и от самого господина де Вассона, — без малейшего смущения отозвалась рыжая бестия.

Я покачала головой, изображая крайнюю степень растерянности:

— Право, мадам Эжени, я сейчас весьма обескуражена, ибо впервые об этом слышу.

— Да что вы говорите! — всплеснула руками баронесса. — А ведь меня так убеждали, так убеждали…

— Но эта помолвка вряд ли возможна, — удивилась Мадлен, широко раскрытыми глазами глядя то на меня, то на Эжени. — Полагаю, сын шевалье де Вассона, достойный молодой человек, однако, увы, он не ровня графине. Его величество никогда не одобрит это союз.

— Отчего же, — лукаво улыбнулась баронесса. — Всегда можно сделать исключение ввиду… ну, скажем, особых обстоятельств. — И с этой же ухмылочкой она повернулась ко мне.