— О, надеюсь, вам не пришлось пожертвовать великолепными погребами вашего батюшки? Он с такой любовью собирал коллекцию вин. Было бы жалко, если бы и она ушла за долги, — тут же сочувственно поцокала языком баронесса.

Смотрите-ка, а мы не любим проигрывать. И ведь наверняка считает себя взрослой разумной женщиной… Ладно, ее реплика мне только на руку. Я все равно собиралась выяснить кое-какую информацию. Почему бы не сейчас?

— Увы, наши запасы совсем истощены. — Я приняла самый опечаленный вид. — Вы же знаете, какое несчастье постигло нас с сестрой. Теперь нам трудно поддерживать былой образ жизни. Не говоря уж о том, чтобы вкушать те благородные напитки, которые так нравились отцу. Но знаете, в графстве остались великолепные сады, и я подумывала о том, что мы могли бы обратиться не к виноградной лозе, а к… яблоням. Обыденный, однако не менее достойный вариант.

— Яблочное вино? — уточнил Ричард д'Обинье, заинтригованно глядя на меня. — Но вряд ли им всерьез можно заменить настоящее. Скажем, у нас в Ингландии сидр весьма распространен, однако это напиток более низких сословий. В нем нет ни той изысканности, ни того богатства вкуса, которые есть у виноградных вин. Он слишком прост, а порой и откровенно невкусен.

— А если я скажу вам, что нашла в древних латинских книгах кое-какие любопытные рецепты сидра и намерена опробовать их у нас в хозяйстве? — спросила я.

— Отвечу, что вы очень решительная маленькая мадемуазель, — улыбнулся ингландский граф.

— Если любезная графиня намерена поразить высшее общество своими яблочками, мы не должны ей в этом мешать, — медовым голоском пропела баронесса. — Вдруг это окажется нечто… исключительное. Жаль, конечно, что ей придется заниматься этим лично, ведь в графстве нет толкового мужчины, способного взять на себя все скучные хозяйственные обязанности. А наша юная мадемуазель Лаура наверняка еще не оправилась после прискорбного происшествия с лошадью.

Вот же красотка! Я даже мысленно ей зааплодировала. Так непринужденно оттоптаться на всех больных мозолях и заодно намекнуть на мои проблемы с головой — прямо-таки высший пилотаж.

Она допустила только один просчет. Меня ее эскапада совершенно не тронула. Я с Эжени не воевала и даже не собиралась начинать. Но ответить было нужно, ведь разговор касался того дела, которым я собиралась заняться в ближайшем будущем. А от него зависело, сможем ли мы с сестрой сохранить за собой поместье и земли, или растворимся в чужих семьях, отдав графство на откуп незнакомым людям. И кто знает, вдруг в этом случае лет через семьдесят на свет не родится один очень важный для истории граф де Ла Фер, которого все будут знать под именем Атос…

Я уже открыла было рот, дабы осадить дерзкую баронессу, но тут внезапно снова заговорила тетушка. На сей раз она с громким стуком уронила на стол нож и сокрушенно произнесла:

— Ох уж эти лошади. Некоторые лимузенские кобылки бывают такие резвые, что крестьяне, ежели такая лошадь к ним попадет, подрезают ей сухожилия, чтобы таскала себе телегу и не прыгала лишнего. — Флоранс подобрала упавший нож, помахала им у себя перед носом и с сожалением вернула на место. — Лошади, лошадки… обожаю на них кататься.

Секунда тишины — и моему взору предстало впечатляющее зрелище: щеки и лоб мадам Эжени д'Алер стремительно начали наливаться багровым, пока не сравнялись цветом с ее волосами. Ноздри ее раздулись, как у упомянутой старушкой кобылки, а из груди вырвалось невнятное клокотание.

— Ах, не слушайте нашу бедную тетушку! — чуть ли не закричала Каролина, с ужасом взирая на баронессины метаморфозы. — Она, к великому несчастью, уже по-старчески слаба рассудком и, бывает, заговаривается. Граф, прошу вас, подайте мадам Эжени бокал…