Мы вошли вслед за ним, я плотно закрыла дверь и повернулась к злосчастью.

— Значит, так. Пока не найдешь квартиру, можешь пожить здесь, — строго посмотрела на парня. — Вместо оплаты будешь ежедневно убирать двор, ходить на рынок и по магазинам.

— Я согласен, — торопливо ответил Этьен. — Я и по дому могу помочь. Ну, там, полы помыть, пропылесосить, порядок навести. Вы не сомневайтесь, я умею.

— Посмотрим, — хмыкнула я, наблюдая за котом.

Ричард гордо прошествовал к кровати, вспрыгнул на белоснежное покрывало, немного потоптался, устраиваясь удобнее, и улегся, вытянувшись во всю свою немаленькую длину. На его рыжей морде застыло выражение полного блаженства.

— Запомни, для всех ты мой троюродный брат. Сын тети Веры.

— Хорошо, — закивал парень.

— И не мельтеши особо. То, что я пустила тебя в дом, еще ничего не значит.

— Лерочка, а этот мужчина, — Этьен замялся. — Он ваш… твой жених?

— Нет, — ответила я и добавила: — Но очень надеюсь, что он им станет, так что не вздумай нам мешать.

Этьен тяжело вздохнул.

— Значит, он тебе нравится.

— Да. Нравится, — подтвердила я.

— Такие, как он, всегда нравятся женщинам, — в зеленых глазах появилась тоска.

— Ладно, оставим в покое мои отношения. Ты мне лучше объясни, почему тебя с квартиры выгнали?

— Хозяйка от мужа ушла, вернулась в свою комнату. Ну и вытурила меня на улицу.

— Но ты ведь оплатил жилье? Она не имела права тебя выгонять.

— Не могу же я спорить с расстроенной женщиной? — вздохнул злосчастье.

— Ладно. Давай свой паспорт.

— Что?

— Паспорт. Я предпочитаю знать, кому сдаю комнату.

— А, да, сейчас.

Этьен неловко спустил с плеча сумку, расстегнул ее и вытащил документы.

— Вот.

Мне в руки легла тонкая красная книжечка. Я открыла ее и уставилась на фотографию. Этьен выглядел на ней еще более худым и осунувшимся, чем в реальности.

— Так, и что у нас тут? Волошин Тимофей Львович, 1988 года рождения. Прописан в поселке Первомайском. Холост, детей нет.

Я удивленно подняла глаза на постояльца номер два.

— Никогда бы не сказала, что тебе тридцать лет.

— Все говорят, что я молодо выгляжу, — застенчиво улыбнулся Этьен.

— Ладно. Устраивайся. Постельное белье свежее, полотенца — тоже, стиральная машина в кладовке, — я с сомнением взглянула на злосчастье и спросила: — Ты ужинал?

— Нет, — скромно потупился тот и торопливо добавил: — Но я не голоден. Мне бы только Ричарда покормить, — Этьен поднял на меня взгляд и неуверенно спросил: — Можно я на кухне его миски поставлю? Вы не волнуйтесь, корм у меня есть. А воду Рич обычную пьет, из-под крана.

— Приходите оба. И ты, и Ричард.

Чего уж теперь? Все равно романтический настрой пропал безвозвратно.

— И не выкай мне, мы ведь теперь родственники.

— Хорошо, — послушно кивнул злосчастье.

Спустя десять минут мы все сидели за столом: я, недовольный вторжением родственника Лекс и заметно повеселевший Этьен. Злосчастье переоделся в чистую рубашку и теперь сиял, как медный грош. Я представила мужчин друг другу. Те настороженно переглянулись, но мудро решили не затевать  военных действий и молча заняли свои места. Лекс уже привычно развалился в кресле, Этьен потоптался немного и выбрал стул подальше от Стахова, а Ричард, ткнувшись в свою миску и неодобрительно посмотрев на кошачьи консервы, подошел к моему стулу, сел и уставился мне в глаза укоризненным взглядом.

— Что? — опешила я.

— Ма-а-у, — жалобно протянул кот.

— Рич, веди себя прилично, — шикнул на него Этьен. — Ешь свой корм и не приставай к людям.

— Наглость — второе счастье, — философски заметил Лекс, разглядывая вино на свет.