— Тира, ложись, тебе нельзя вставать! — воскликнула София.

— Все хорошо, — Тира нервно сжала её протянутую руку, — я схожу в уборную. И, Рэм, — добавила она, смотря на него в упор, — прошу, не сбегай, мне нужно с тобой поговорить.

Тира вышла из спальни, прикрыла за собой двери, слыша продолжающуюся ссору между братом и сестрой. От услышанного голова кружилась, она не знала, как правильно поступить и что должна сделать. А в шуме чужих голосов вряд ли бы нашла верное решение. Остановившись у распахнутого окна, она глубоко вдохнула влажный летний воздух, выглянула и осмотрела двор. Уже знакомый, привычный и любимый. Где-то в стороне слышался командный голос Эрики, нужно отыскать её и обязательно поблагодарить за самоотверженную схватку с Милани. Тира вздохнула, признавая правоту Софии. Она привязалась к шумной, яркой девушке и не хотела, чтобы та покинула их дом. Её дом — место, где хотелось бы остаться.

Тира вернулась в свою комнату, когда ссора утихла. София, нахохлившись, сидела в кресле, сложив руки на груди, и выглядела крайне недовольной. Кажется, они так и не пришли ни к какому-то решению. И это к лучшему. Рэмилю нужно решать всё с Тирой, а вовсе не с сестрой.

Рэм стоял к ней спиной, опершись руками на стол. С поникшей головой, отстранённый и холодный. Тире казалось, он всегда был таким — мрачным, злым. Настроенным против неё, старательно отталкивая и не позволяя прикоснуться. Сейчас она понимала почему и грустно улыбнулась своим мыслям, так странно, но она его жалела. Глупого самовлюблённого парня, решившего, что он сумеет отвернуться от судьбы и отказаться от пары. Тира, даже лишившись метки, не смогла от него сбежать, каково же было ему — любить, и не чувствовать взаимности, знать, что Тира его ненавидит, и избегать любой встречи, боясь собственных чувств.

— София, — Тира повернулась к подруге и успокаивающе улыбнулась, — прошу, позаботься об Адаме. Будь с ним рядом и попроси охрану защищать вас. Если вдруг я захочу взять его на руки, прикажи связать меня. Это очень важно, София.

— Я понимаю, — она коротко поклонилась, — обещаю беречь его.

— Спасибо, ты можешь идти.

— Уверена? — София бросила недовольный взгляд на брата.

— Да, я хочу поговорить с Рэмилем наедине. И, — добавила она, стараясь улыбнуться искренне, — пожалуйста, не подслушивай.

София ушла, но сказала, что пришлёт слугу. Поставит под дверью, чтобы не мешал, но в случае необходимости помог. Тира вдохнула с облегчением, стоило двери закрыться. Небольшая передышка помогла успокоить переживания в душе и принять решение. Наверное, она давно его приняла, но из-за глупых предрассудков, из-за воспитания и сохранившегося страха перед Лаурентом не могла его озвучить. Бежала от Рэма, от своих чувств. И обоим причиняла боль. Она подошла к нему, остановилась в шаге, смотря на его сгорбленную спину и сдерживая желание обнять. Сначала нужно поговорить...

— Не злись на меня, прошу, — произнёс Рэм, все ещё к ней не поворачиваясь.

— Не могу не злиться. Но скоро успокоюсь. Ведь я люблю тебя.

— Ты всё ещё можешь это говорить? — Он резко посмотрел на неё, и она заметила, что глаза у него покраснели.

— Могу, — она улыбнулась, — твои прошлые глупые поступки вряд ли смогут переубедить моё сердце.

— Не дразни меня, — зло качнул он головой.

— Ты мне не веришь? Всё это время не верил? Лишь потому, что у меня нет метки? Считаешь, что без неё я не смогла бы полюбить?

— Некоторые говорят, что так и есть. — Он оскалился, но тут же отвёл взгляд.

— Тогда почему до сих пор сохранилась традиция во время свадьбы неистинных срезать друг другу метки?