— Понял.

— И Вероника Сергеевна с нами поедет, говорит, ей мать-и-мачеху на берегу надергать надобно. Так что возьми-ка ты с собой эту Надю. У моей жены глаз наметан, пусть они пообщаются.

Я теряюсь еще больше. Образ громадного защитника в моих глазах окончательно рушится, когда Замут кивает и, провожая Громова, вразвалочку выходит на улицу.

Встаю. И что мне делать? В голове ни одной светлой идеи. Уже через пару-тройку дней Замут меня раскроет и сдаст Громову. От брата тишина. Хотя Айхан тоже убьет, когда узнает, что я больше не девственница. Метаюсь из стороны в сторону. Хватаюсь за голову, тяну волосы.

И выдернула бы, если бы не заметила внизу на кухонном столе телефон Чудовища. Меня словно током прошибает, и я за секунду выбираю меньшее из зол. Лечу по ступенькам на первый этаж, трясущимися руками беру смартфон. Если удастся связаться с братом, то у меня хотя бы появится шанс сбежать и выжить.

Безмолвно ликую, когда провожу мокрым пальцем по экрану и вижу свободный доступ без пароля. Он и не требуется. Какой ненормальный полезет в телефон Чудовища, кроме меня? По памяти набираю номер и суетливо топаю к окошку, чтобы контролировать мужчин. Стоят. У ворот. Весело им. Что-то обсуждают.

А я на грани. Отчаянно трепещу, чуть не умираю авансом, ведь каждая секундочка на счету. Ах, эти гудки.

Но все же брат отвечает на звонок:

— Нежданно. Черный пёс Замут. Давно клыки не точил?

Я слышу безжизненно ледяной тон и узнаю в нем брата. Жив. И, судя по голосу, окреп после ранения.

— Айхан, это я, Айяна… Меня похитил Громов…

— Ты звонишь мне с номера его бешеного пса.

Брат мне не доверяет — он во всех видит предателей.

— Он сейчас с Громовым на улице. Забыл телефон в доме.

— Оставайся на линии, чтобы я смог засечь звонок, — спокойно отвечает, без особых родственных чувств.

Я нервно кусаю пальцы и переминаюсь с ноги на ногу. Высокие створки ворот со скрежетом открываются. Громов выходит за пределы участка. Так быстро Замут возвращается обратно, что я еле успеваю добежать до стола, сбросить вызов и почистить журнал. Кидаю трубку обратно уже под пристальным взглядом наемника.

— Кому звонила?

— Никому! — иду в отказ и жмусь к кухонной тумбе.

Чудовище хмурым тайфуном движется прямо на меня, хватает свой телефон.

— Не играй с огнем, Надя. Человечное отношение — оно ведь временное.

— И не думала играть.

Кажется, я разозлила Замута, он дышит часто, в его глазах вспыхивает огонь. Мужчина подходит так близко, что я кожей чувствую каждый его горячий выдох. Двумя руками он упирается по обе стороны от меня в края столешницы, наклоняется, утыкаясь носом в мою макушку.

— Не окажись крысой, Надя, — шепчет и берет рукой меня за талию. — Поговорим начистоту?

Перед глазами вся жизнь пролетает вмиг. Я трусиха. Господи, какая я трусиха! Я не могу рассказать правду Замуту. Кто я для него, чтобы он пошел против Громова? Надо быть реалисткой.

— Мне нечего сказать.

— Хорошо, — напряженно рычит, до боли сдавливает рукой мою кожу. Я зажмуриваюсь, терплю. — Ложись спать. Завтра с утра мы поедем с Громом за город.

— Я боюсь.

— Правильно делаешь. Мы не любим таких мелких брехуш.

Он отпускает хватку и скользит ладонью по моему плечу, дотрагивается до подбородка, приподнимает лицо. В глаза смотреть принуждает. Наемник будто загоняет меня в угол, не оставляя выбора. Да, он сильнее и могущественнее меня, гораздо. На его стороне целая армия, оружие и власть. А на моей только я сама.

— Тебе никогда не подавить стального духа мятежницы, — говорю ему в лицо.

Замут замирает. В удивлении приподнимает брови и смотрит так, как прежде никогда не смотрел. Пользуюсь эффектом неожиданности, просачиваюсь между ручищей Замута и тумбой. Бегу на второй этаж.