— Нахуя? — обращается к Замуту, но имеет в виду меня.

А военачальник усмехается в ответ на логичный вопрос Громова и с наслаждением пялится на меня. Теперь двое смотрят, изучая до самых костей. Мне становится дурно, потею, трясусь.

— Она просто служанка. Какая ей разница, за кем срач убирать? — невозмутимо чеканит. — Похлебки готовить.

Громов скрещивает руки на груди и потирает подбородок:

— Стряпуха, значит. Это хорошо. Я как раз отправил своих девчонок в санаторий.

— Вероника Сергеевна отдыхать изволила?

— Я изволил. — Особо хмуро говорит и вздыхает. — Теща… заебала. Шельма урюпинская. А Вероника с доченькой так, прицепом.

Не перестаю поражаться ситуации. Разве может такой упырь, как Громов, иметь семью? Дочь. Тещу. Это немыслимо!

Татуированное исчадие ада разворачивается и шагает по ступеням в дом. Замут, дотрагиваясь до моего плеча, подталкивает, чтобы шевелилась следом, сам идет сзади. Я на цыпочках переступаю порог и вижу просторную гостиную. Кажется, в этом доме даже воздух пропитан тяжелой энергетикой беззаконья, хотя визуально царит чистота абсолютная. Очевидно, Громов любит порядок не только в своих криминальных делах. Здесь все такое же мрачное, в серо-черных тонах, за исключением некоторых цветных деталей интерьера, к которым точно приложила руку женщина.

Замут обгоняет меня и по-хозяйски валится на диван. Громов умещается рядом с ним и берет со столика какие-то бумаги. Я стою посреди логова и растерянно перебираю пальцами. Молчу. Наблюдаю, как безымянные наемники обходят меня, рассредоточиваясь по особняку. Ублюдки везде вьются, подобно рою шершней — и на улице, и внутри. От их взгляда никуда не скрыться.

— Служанка, ты не стесняйся, — с усмешкой говорит Замут и указывает направо. — Кухня там. Сваргань нам что-нибудь из своего коронного. Жрать охота, аж кишки сводит.

— Как ты сказал? — хмурится Громов. — Снежинка?

— Служанка! — хохочет Чудище. — Но Снежинка ей тоже подходит. Из ледника ее откопал.

Поняв, что могу хоть на мгновенье отдохнуть от бандитов, соглашаюсь:

— Конечно. Сейчас приготовлю.

Громов вальяжно показывает мне направление, и я почти срываюсь на бег, скользя пятками по каменной плитке. Суетливо огибаю лестницу и за углом чуть не сталкиваюсь с рыжим верзилой в черном костюме.

— Извините, — шепчу и осторожненько обхожу наемника.

Вскоре нахожу кухню и не понимаю, что делать. Теряюсь среди множества шкафов и современной техники. Из коронных блюд, которые я могу предложить бандитам — это хлеб, а сверху кусочек колбасы или помидорины. Черт возьми, я не умею готовить. В доме брата всем заправлял обслуживающий персонал. Но я не должна себя выдать. Мне придется выкручиваться, чтобы сохранить жизнь! И как это сделать, пока ума не приложу.

Кидаюсь к шкафам, беспорядочно открываю створки. Беру всю свою волю в кулак и достаю большую серебристую кастрюлю. Бегу к раковине и заполняю ее водой из-под крана. У сенсорной плиты чувствую себя обезьяной и тыкаю на все кнопки подряд. С облегчением выдыхаю, когда заветный кружок на панели загорается красным. Ставлю кастрюлю сверху.

В холодильнике нахожу много продуктов. Достаю яйца, морковь и картофель. Зелень, томатную пасту для аппетитного цвета. Скидываю овощи в раковину, какой-то губкой их мою. Я тороплюсь и очень переживаю, нагибаюсь и распахиваю тумбу под раковиной, чтобы поискать ведро для мусора. Наклонившись, вздрагиваю, когда в неудобной позе меня обхватывают крепкие руки и рывком прижимают к телу.

4. Глава 4

— Замут, не надо, пожалуйста… — шепчу и ощущаю боль от ладоней под ребрами.