Сталкеры, заинтересованные в спасении своей жизни и благополучия, не оставались в стороне. Их атаки были человечески точны, но обладали животным гневом и решимостью. Они защищали друг друга, борясь до последнего вздоха, несмотря на усталость и боль.

Кровавый танец смерти охватил всю окрестность, земля пропиталась кровью и слезами, а в воздухе витала горькая атмосфера битвы. Каждый вздох, каждый крик был частью этой мрачной симфонии смерти, которая продолжала звучать, пока не наступила тишина.

Когда бой подошел к своему кровавому концу, Виктор оставался стоять, охваченный чувством удивления и изнеможения. Его тело было истощено, его душа ожгнута битвой, но в его глазах теперь горело что-то новое – искра надежды, что, возможно, в этом мире еще осталось место для спасения и сострадания. Понимание того, что мутанты даже на мгновение отступили после крика Виктора на языке Шар'гар, вызвало непростое обсуждение среди сталкеров. Их взгляды пересекались, вопросы мелькали в их глазах, будто они читали мысли друг друга в поисках ответа на загадку, что это за человек и каким образом он оказался здесь, в самом сердце схватки.

"Что за хер?" – прошептал один из сталкеров, его голос был наполнен недоверием.

Другой, вытирая кровь с лица, кивнул в сторону Виктора. "Матёрый сукин сын," ответил он, "но, черт возьми, его рука не дрогнула, когда шел на помощь. Что-то новенькое."

"А может, он и сам мутант?" предположил третий, в его голосе звучало неприкрытое недовольство. "Как он вообще знает язык Караванщиков?"

"Совершенно точно, скажу я вам коллега," ответил первый, "Не ебу. Но сейчас не время для разборок. Нам нужно двигать, пока эти уроды не лишили нас анальной девственности."

Их сердца были полны смешанных чувств благодарности и утраты, но им не было времени для скорби – они знали, что их ждут еще многие испытания в этом безжалостном мире.

"Пойдем," сказал один из сталкеров, обращаясь к остальным. "Нам нужно достигнуть рынка, пока солнышко светит в наши прекрасные личика. Особенно в твоё, Смехаус!"

Они повернулись, чтобы уйти, но внезапно их взгляды снова обратились к Виктору, который стоял там, глядя на них словно призрак из прошлого. Сталкеры молча оценили его, ощущая в нем что-то загадочное и непонятное.

"Спасибо," наконец проговорил один из сталкеров, его голос был наполнен благодарностью, но и некоторой осторожностью. "Но нам пора. Будет скучно, шли письма!"

Слова сталкера отзвучали в воздухе, и Виктор чувствовал, как облегчение охватывает его. Он был рад, что они не продолжили разговор, что они разошлись по своим делам, оставив его в покое. Что бы это ни было, что связывало их в это непростое время, оно осталось за пределами их понимания.

Однако имя "Смехаус" оставило в его душе некоторую загадку. Он никак не мог вспомнить, где он мог слышать это имя раньше, но оно вызывало у него некоторое беспокойство. Возможно, это была просто случайность, а может быть, это было что-то большее, скрытое в глубинах его памяти, что он пока не мог разгадать.

Но у Виктора были свои дела, свои собственные битвы, и он отправился дальше, оставив сталкеров позади. С этими мыслями он двигался вперед, в пустынные просторы этого безжалостного мира, где каждый следующий шаг мог означать жизнь или смерть.

Прибыв на базар, место, где пути сходятся и расходятся как реки в дельте, Виктор оглядывался в поисках знакомого лица. Среди торговцев и путешественников он узнал Халима, караванщика, которого не видел на протяжении двадцати лет. Халим, стоявший у своей повозки, выглядел тревожно и устало, словно груз долгих лет лег на его плечи. В глазах его тлела та же бдительность, что и всегда.