— Госпожа Првленская требует, чтобы вы спустились к завтраку, как подобает всем леди её академии. Позвольте вас сопроводить.

Спорить я не стала. Задумчиво двинулась вслед за стязателем, пытаясь справиться с многослойной юбкой, что так и норовила опутать колени. Что ж, первое испытание я выдержала с достоинством и даже не без некоторого удовольствия. Осталось узнать, что ещё для меня приготовила Мелироанская академия благородных дев.

***

Пока Жорхе Вилейн самолично проверял большой округлый зал голубой гостиной, я, перевесившись через перила балкона, с раскрытом ртом рассматривала помещение. Приказ не спускаться до отдельного распоряжения оказался кстати: с высоты своего положения я могла оценить обстановку и выбрать удачную позицию. Но, едва завидев торжественное убранство, я моментально забыла о тактике, пораженная необычной красотой.

Балкон с резными перилами кольцом охватывал весь зал и поддерживался странными изогнутыми колоннами. Они врастали в основание балкона, цепляясь за его низ расширяющимися концами, подобно цветочным стеблям или, может, человеческим мышцам. От этого создавалось ощущение, что мрамор живой, дышащий и чувствующий, и ты оказался не в замке, а в утробе огромного животного.

Но не только камень здесь оживал: настоящее лиственное дерево, старинный фикус а раскидистыми ветвями и остроконечными гладкими листьями, радушным хозяином расположился между центральными лесницами. Окруженный невысоким бордюром, он пронзал мощным стволом нависающую над залом галерею и поддерживал ветвями потолок.

— Мелира Иверийская приказала выстроить замок вокруг дерева, — шепнула сзади Эсли. — Это само сердце нашей академии и её суть. Мелироанские девы несут свет и любовь к жизни. Ко всем её формам, будь то человек, животное или растение. Мелира Великая запретила вырубать дерево, и архитекторы возвели голубую гостиную вокруг его тяжёлых корней и обширных ветвей.

В ответ я только потрясённо кивнула и активнее завертела головой.

Канделябрами здесь служили резные деревянные девы — настоящие нимфы высотой в человеческий рост. Они удерживали над головами не меньше пары десятков ветвей-подсвечников. Тоненькие, не шире мизинца свечи сейчас не горели: солнечный свет лился сквозь прозрачную чашу в потолке. Это было огромное круглое окно с приотрытими створками-дольками. Ветер трепал голубые и белые занавеси, прикрывающие такие же круглые боковые окна, и создавал иллюзию пляшущего по стенам моря. Из-под потолка, удерживаемого ветвями фикуса, спускались верёвки: над залом строго по кругу висели портреты Иверийцев в золоченой раме. Самый большой — тот, что находился над входом, изображал великую Мелиру в полном королевском облачении на троне Квертинда.

— Идёмте, Ваше Сиятельство, — подал руку в перчатке Жорхе. — Вы можете спуститься.

Я завороженно оперлась на стязателя и зашагала по покрытым светлым ковром ступеням. Строго под потолочной чашей, ярко-синей от просвечивающегося неба, расположился низкий аквариум, охваченный деревянным кольцом стола. Он едва ли выступал над столешницей на ширину ладони. Но даже этого хватало, чтобы солнечные лучи отражались от водной глади и посылали блики на изогнутые колонны, на танцующие по стенам тканевые волны, на блестящий глянцевый пол и на лица собравшихся за столом девушек. Если мы и были внутри какого-то огромного существа, то оно, определённо, было морским.

Мне немедленно захотелось броситься к аквариуму со всех ног, перевеситься через лакированную столешницу, разбросав всю посуду, и полюбоваться разноцветными плавающими рыбками. Синие, жёлтые, ярко-красные — я никогда не видела подобных видов. Это был чудесный подводный мир, привезённый сюда прямиком с морских глубин.