Любоваться архитектурой мне надоело быстро, а суета служанок и вовсе раздражала. От скуки я зевнула и потянулась за долькой фрукта на пролетающем мимо подносе, но получила ощутимый шлепок по руке. Лаптолина, казалась, была вездесуща, как все семеро богов и сам Крон.

— Госпожа Првленская, вы нервничаете? — не смогла я сдержать насмешки.

Она не стала отрицать. Разгладила пальцами морщинку между бровей, оглядела ряд слуг, столы угощений на газонах, винные бутылки на длинных блестящих столах-подставках и хрупкие конструкции из хрустальных бокалов. Натянула благодушное выражение лица с чуть подрагивающим уголком искривлённых в улыбке губ.

— Ты не готова, — пояснила Првленская свою тревогу. — Ты и недели не провела в академии. Не получила ни одного моего урока! Можешь опозориться уже на реверансе. Неужели тебе самой не страшно?

— При Эльце было страшнее, - хмыкнула я и на всякий случай заправила тиаль с песком под платье.

Так будет меньше вопросов. Впрочем, я могла ответить на любой, даже самый нахальный.

У моего революционного прошлого был один удивительный побочный эффект. После жестоких потрясений и суровых испытаний, после всех смертей, что пришлось увидеть и причинить, я приобрела холодное равнодушие к любым опасностям. Победы и поражения закалили характер. Особенно поражения. Поэтому вся возня служанок, суетливость Лаптолины и сестёр, без конца требующих то зеркало, то веер, казались мне милыми, но бесполезными хлопотами. В пристанище добра, света и радуги, коим являлась Мелироанская академия благородных дев, не существовало ничего, что могло бы нести мне хоть какую-то угрозу.

— Едут!… — крикнули от входа. Из-за высокой плотной стены деревьев донеслось пыхтение парового транспорта и стук копыт. — Консульский дилижанс его милости Батора! Сейчас будут здесь!

Госпожа Првленская ойкнула и направилась к воротам, видимо, рассудив, что так проявит ещё большее гостеприимство. Выглядела она безупречно: поверх просто кремового платья через одно плечо перекидывалась лёгкая ткань, красиво закрепленная крупной композицией из золота. Брошь сама по себе заслуживала отдельного внимания: цветочные лепестки из тонких платин драгоценного металла формировали три пиона, в центре каждого притаился розовый кварц.

— Дочери Мелиры! — быстро скомандовала Приин Блайт. — Поддержим сестру. Перчатка к перчатке!

О нет. Меньше всего мне хотелось слышать их пение, но в этот раз кружевные перчатки мелироанской девы были на мне, и пришлось снова встать в круг и выслушать завывания про “Ценность светлой силы”. Затем каждая из сестёр коротко меня обняла, почти не касаясь. Тильда Лорендин сделала это последней, но, в отличие от остальных, она крепко стиснула мои плечи.

— Не хочу, чтобы ты меня недооценивала, — загадочно шепнула сестра. — Я совсем не обижаюсь за сегодняшнее. Потому что прекрасно понимаю, что нам обеим выгодно дружить. Между мной и тобой есть некоторое сходство, которое роднит нас гораздо больше, чем остальных сестёр. Я говорю о внутренней свободе.

— Консул Батор! — раздался голос Лаптолины из розового лабиринта. — Ваша Милость, мы так счастливы видеть вас у себя в гостях! И такой приятный повод, представление мейлори Кирмоса лин да Блайта. Кто бы мог подумать, что в изгнании он найдёт нечто большее, чем уединение.

Госпожа Првленская засмеялась то ли над своей, то ли над чужой шуткой, но солоноватый ветер донёс звонкие переливы её голоса и чьё-то вежливое покряхтывание.

Пока я раздумывала, стоит ли ударить Тильду в печень, она легко подтолкнула меня вперёд, навстречу приближающейся процессии. Я растерянно развернулась на побелевших от страха сестёр. Все, кроме Тильды, вылупились с ужасом и удивлением. Княжна Талиция махала руками, пытаясь что-то сказать, но не успела.