– Давай, я помогу, – Юра ставит переноску с котом на пол и присаживается.

Аккуратно обхватывает мою лодыжку, расправляет подпятник. А у меня простреливает внизу живота. Эти касания неспециальные… Архивы поднимают с грифом “запрещено вскрывать”, но хочется, чтобы продолжал. Он, скорее всего, и не вкладывает в это так много, как я чувствую, но меня накрывает, так хочется нежности и объятий. Массажа пяточек.

Откидываю голову, пока не упираюсь затылком в стену, вспоминаю, какой массаж он умеет делать.

Ненавижу и хочу. Ладно, не ненавижу. Обижена на него, но все равно хочу.

– Все, можем идти, – отпускает ногу, обувается сам.

– Да.

Забирает кота в переноске, помогает мне подняться. Я позволяю.

– Мне кажется, ему это клетка уже маленькая.

И правда его шерсть торчит через все отверстия.

– Он просто пушистый очень.

Спускаемся в лифте. Я смотрю на Ахилла, но чувствую, как Юра рассматривает меня. На родинке на шее фокусируется. Мельком пересекаемся взглядами, я не могу дольше рядом с ним.

Память отказывать начинает. Во мне столько злости и обиды было, что сейчас с трудом могу вспомнить все. Только то, что он папу посадил, на переднем плане.

Юра сначала ставит кота на заднее сидение, пристегивает его. Потом помогает сесть мне, тоже пристегивает. Опять в его машине. Опять этот запах. Опять едем вместе. Общие дела какие-то.

– В какую клинику едем?

– Вот по этому адресу, – протягиваю ему визитку.

Мы отъезжаем от дома. Едем в тишине. Я слышу, как сама же шумно сглатываю.

– Я видел коробки у тебя в квартире, розовые. У тебя будет девочка?

Девочка… Если бы… Все равно же узнает когда-то. Может, надо начинать готовить?

– Не совсем девочка.

– То есть не совсем? Мальчик?

– Нет, – выдыхаю, собираюсь с мыслями.

– Мау, – на заднем сидении мяукает Ахилл, я сразу оборачиваюсь, Юра притормаживает.

– Что с ним? – спрашивает, потому что оторваться от дороги не может.

– Не знаю, – киваю ему, – Ахилл, ты как?

Кот вяло открывает глаза и смотрит на меня пару секунд, потом опять закрывает.

– Ну, Ахиллес…

– Саш, не накручивай. Сейчас покажем врачу, он поднимет его на ноги. Еще бегать будет.

Сворачиваем на светофоре.

– А если нет?

– Не думай о плохом. Врачи на то и врачи, чтобы всех спасать. Протезы собакам ставят, выхаживают, а наш просто отравился чем-то.

Наш… С каких это пор он стал нашим, интересно. Как совместное имущество.

– Мы приехали.

Паркуемся возле клиники. Юра помогает мне отстегнуться, но самостоятельно я могу только дверь себе открыть и ноги на землю поставить. Дальше без помощи никак.

Юра подает руку, помогает подняться, придерживает меня, как будто могу упасть, закрывает дверь, забирает Ахилла. Идем все вместе в клинику.

Перед нами парень с овчаркой и женщина с кошкой. Я занимаю очередь, но, когда подходит очередь парня, он меня пропускает. То ли я, то ли Ахилл, то ли мы оба вызываем удвоенную порцию жалости.

– Ну, что, Ахиллес, кто нашел твое уязвимое место? Ты же у нас бессмертный, а тут вдруг решил захворать?– Усмехается ветеринар.

Запомнил моего куна по интересному имени еще с детства, когда лечили его подвернутую лапку. Врач осматривает, измеряет температуру, проверяет слизистую.

– Александра, когда он перестал есть?

– Несколько дней назад.

– Меняли корм, жилье, обстановку.

– Нет, ничего.

– К вам приходил, просил погладить живот или где-то еще.

– Нет. С того момента как-то вообще спал дальше от меня. Как будто боялся заразить.

– Стресс может какой-то?

– Ну, какой стресс, он дома живет со мной, все время. Он даже на улицу не выходит.

– Надо бы выгуливать иногда.