Чувство обиды науськивает идти гордо самой, здравый смысл - отправить прокурора.

– Только побыстрее.

– Говори, что надо купить. – Глушит машину, забирает с панели свой телефон.

– Молоко, свежий батон без всяких добавок, обычный, мягкий свежий батон и клубничное варенье.

– Все?

– Пять минут.

Сань, вот нельзя было до дома потерпеть?

Можно. А потом тащись в магазин, оттуда с тяжелой сумкой домой. С него не убудет. Невольно осматриваю машину. Тут ничего не изменилось. Все такая же строгая, как сама светлость гособвинитель. Ничего нет. А искала признаки женщины тут. Нет ничего, ну или только с химчистки. Пока жду его, разминаю плечи, растираю поясницу. Чего так долго?!

Пахнет так вкусно им. Одна часть меня приняла тот факт, что папу подставили настолько, что ничего нельзя было сделать, вторая – все еще обижена, что это произошло.

Наконец Домбровский появляется из магазина. Я еще никогда его так не ждала.

Свои документы убираю на заднее сидение, чтобы не мешали, а Юре машу, чтобы пакет нес прямо мне в ручки.

Вытираю руки влажной салфеткой, раскрываю пакет и отламываю горбушку свежего пушистого батона. Втягиваю аромат свежей выпечки. Еще тепленький, но при этом брутален, идеален и безупречен. Батон, конечно.

Откусываю и жую. Капец, как вкусно.

От удовольствия закрываю глаза, слышу только, как водительская дверь открывается, Юра садится на свое место. В салон врывается шум с улицы, а потом снова все замолкает, когда прокурор закрывает дверь. Я достаю небольшую стеклянную банку с винтовой крышкой. Это конечно не домашнее варенье, какой то конфитюр, но сейчас я готова и на это. Ему повезло, он даже не представляет как. Потому что, если бы это была закатанная банка, то крышку он бы грыз, как бобр.

Ставлю банку на живот, как на стол и сжимаю, чтобы открутить. Хочу показать, что я и одна отлично справляюсь. Но руки потеют, скользят.

– Давай помогу, – вроде спрашивает, а вроде и не ждет ответа.

С легкостью отвинчивает крышку, в машине раздается характерный хлопок от выхода воздуха. Юра протягивает мне банку, и я ныряю кусочком батона в варенье.

Это так вкусно, что я улетаю. Закрываю глаза и еще раз откусываю. Вкус как у домашнего варенья, отличается только по консистенции, но теперь это мой фаворит. Вкусовые сосочки ликуют. Теплый батон с клубничным вареньем. Да… я же еще молока хотела.

Когда раскрываю глаза, Юра расслабленно смотрит на меня, улыбается. Мы никуда не спешим. Я так точно. В глазах как будто… Я отвожу взгляд. Ни о каких “как будто” я думать не хочу. Нашел другую, так нечего скакать.

Залажу рукой в пакет, чтобы достать бутылку молока, а достаю за уголок пакет. Синий, блин, с коровками пакет.

– Домбровский, ты издеваешься? – протягиваю ему. Как можно было испортить такой кайф.

– Что не так?

– Ты зачем молоко в пакете купил? – Премия “фиаско года” была бы его, если б участвовал.

– Оно натуральное зато, его можно даже детям от года до трех лет.

– Скажи честно, тебе понравился слоган “от года до трех”. – Не язвить не получается.

– Саш… – поджимает губы, сдерживая улыбку, а мне вот нисколько не смешно.

– Домбровский, я хочу сейчас молока. Мне что, его из пакета прямо? Нельзя было взять нормальное, в бутылке? А не это непонятно что.

Другими словами, приговор тебе Домбровский, ты – идиот.

– Давай свой пакет, – смеется с меня и выходит из машины.

– Без молока не возвращайся, – в спину ему.

Прикрывает дверь и открывает багажник. Я оборачиваюсь, но ничего не вижу. Обмакиваю батон в варенье и откусываю. Смотрю в зеркала, в одном из них вижу, как Юра выливает воду из пластиковой бутылки на газон, снова пропадает из зоны видимости, захлопывает багажник и возвращается через минуту с бутылкой от минералки, в которой молоко.