– Никаких труповозок, я сказал, иначе я тебя на ней отправлю! – рычит он в трубку, а у меня от ужаса немеют пальцы.

Ромка!

– Пап!

Он уже спустился по лестнице, и я мчусь за ним следом.

– Папа! Скажи мне – кто!

Он замирает посреди гостиной, ссутулив плечи, и медленно поворачивается ко мне. Его чёрные, как два бездонных колодца, глаза смотрят сквозь меня. Это очень страшно!

– Анюта, – хрипло выдыхает он, но, наверное, от страха я не понимаю, при чём здесь его Улыбака... Мне просто надо знать...

– Пап, с кем беда? – повторяю я уже громче и настойчивее, а папино лицо кривится, словно от невыносимой боли.

– С Анечкой, – произносит он совсем тихо и добавляет, – с моей Анюткой.

В первый миг на меня накатывает облегчение, и я даже выдыхаю, прикрыв глаза – не ОН. Слава богу!

Но осознание тут же атакует мой мозг – а как же теперь мой Ромка?! Я распахиваю глаза и встречаюсь взглядами с папой.

– Она жива? – спрашиваю, пытаясь абстрагироваться от слова «труповозка». – Что с ней?

– Не жива, – он чеканит почти по слогам и смотрит на меня так, словно это я её убила.

Я прижимаю кулаки ко рту и быстро машу головой – это не я!

– Иди к себе, Евлалия, – приказывает папа.

– Я с тобой, – едва пищу в кулаки.

– К себе, я сказал!

Я срываюсь с места и убегаю наверх так быстро, словно задержка грозит мне участью его Анютки. Я всегда его слушаюсь, особенно, когда боюсь.

Почему-то я снова возвращаюсь в Ромкину комнату и даже закрываю за собой дверь, а когда поворачиваюсь, мой взгляд цепляется за шестой пункт божьих заповедей.

«НЕ УБИЙ» – гласит закон божий и пространство комнаты сжимается до одного этого пункта, который я нарушила, едва пообещав чтить.

Это не я! Я не хотела!

5. Глава 4 Евлалия

Четыре года спустя

Евлалия

– Папка, я дома! – радостно кричу в мобильник, привлекая внимание других пассажиров в зале прилёта.

На меня оборачиваются, кивают своим соседям, но никто не смотрит, как на восторженную идиотку и не крутит у виска – люди мне улыбаются. Замечательные у нас люди!

– Как дома? Почему? На чём ты добиралась?

– На самолёте, пап! – смеюсь я. – Не пугайся, дома – это в Москве! Я сейчас в аэропорту, но… я тебя не вижу.

Мой папуля хотя и не отличается слишком высоким ростом и крупными габаритами, но в толпе точно не потеряется. Он и сам не любит толпиться, а к тому же обладает такой мощной энергетикой, что люди перед ним расступаются, расчищая путь этому опасному хищнику. Да – вот такой мой папочка!

А поскольку народ вокруг меня толкается и кучкуется, папуля мой пребывает в каком-то другом месте. Как так? Ответ на мои мысленные рассуждения прилетает мгновенно:

– Лали, котёнок, прости, ради бога, но у меня очередной форс-мажор, – папин голос звучит так виновато, что мне становится его жаль.

Конечно, у меня и в мыслях нет обижаться, но не могу удержаться от подтрунивания:

– А форс-мажор у тебя или снова у твоей Дианочки?

– У меня, детка, – смеётся папа, – не ревнуй. К тому же, ты знаешь, что она не моя.

– Надеюсь, печаль в твоём голосе мне почудилась?

Опять смеётся и не даёт мне развить эту тему:

– Малыш, тебя там Ян встречает, ты уж не разминись с ним, а то я ему голову оторву. А я постараюсь успеть вернуться сегодня, но, если что…

– Папуль, не торопись и не вздумай ехать в ночь, я же не маленькая – справлюсь. Надеюсь, Васю ты ещё не уволил?

– Как же – избавишься от неё! Скорее уж она меня уволит. Чёрт, а не баба! Заждалась тебя, кстати.

После разговора с папой настроение взметнулось… и тут же споткнулось. Я ведь обещала маме позвонить. «Евочка, солнышко, обязательно позвони, как только приземлишься, иначе я места себе не найду!»