Лакей, наблюдая замешательство молодого человека, как ни странно, понял его абсолютно верно. Ещё раз самую малость осуждающе вздохнул, забрал кружку себе, плеснул немного в свободную чашку, сделал глоток и вернул отвар обратно Герману. При этом посмотрел на парня с такой кроткой укоризной, что тому стало неловко.

Теперь заглотить жидкость в один присест мешало только единственное обстоятельство: напиток был обжигающим.

- Пейте, пейте, господин Герман, легче станет. Вы же помните, это снадобье следует принимать как можно более горячим.

Герману было так тяжко и погано, что он бы и дёгтя сейчас сожрал, если бы тот помог облегчить страдания. К тому же этот терпеливый мужик в нелепой ливрее теперь вызывал у него доверие. Ну как минимум частично. Оставив нескладушки ситуации на потом, парень послушно отхлебнул из кружки.

Оказалось вкусно. Голову по-прежнему ломило, но внутри зародилось смутное предвкушение обещанного облегчения.

- Во-от. – умиротворяюще бубнил неведомый добрый дядька, - А теперь извольте умыться. – он подхватил «господина» под белы рученьки и мягко, но настойчиво поволок в угол за ширму.

Там обнаружилась ещё одна дверь, ведущая в санузел.

- Ух ты-ы, - слегка повеселел Герман, оглядывая сверкающую белизной тяжеленную ванну на причудливо изогнутых ножках, а также необычного устройства клозет, - у них тут и горшки… аутентичные.

Начинавшее окрашиваться в радужные краски настроение померкло ровно в тот момент, когда он увидел собственное отражение в зеркале. Краше в гроб кладут: отёкшая, раздутая, как ему показалось, до формы шайбы, унылая физиономия с "фонарями" теней вокруг мутных глаз, слипшиеся ресницы и взъерошенная шевелюра. Ничего… ну или почти ничего общего с величавым юношей с портрета на стене.

- Жу-у-уть… - выдохнул Герман и принялся пытаться смыть следы… попойки? Да нет, похоже, крепкого запоя с этого, с позволения сказать, лица. Понятное дело, безуспешно.

- Выйди, пожалуйста. – утопая в очередном приливе непонятностей, растерянно попросил лакея, закрыл дверь и обречённо - кульком примостился на холодном краешке клозета.

Всего этого просто не могло быть. В голове бессмысленным хороводом мельтешили вопросы, вопросы и ни одного ответа. Сейчас, вот прямо сейчас он соберётся и ка-ак даст тут всем дрозда! Ну, кому-нибудь, кто всё это устроил. Главное, понять Кто. Потому что у доброго гнома, кажется, спрашивать бессмысленно. Герман пробовал. Гном несёт какую-то хрень.

Неизвестно, сколько парень просидел на горшке бестолковым истуканом, пока в двери аккуратно не постучал лакей:

- Господин Герман, с вами всё в порядке?

«Нет, со мной всё не в порядке.» – хотелось ответить ему. Но с уходящей головной болью на парня навалилась необоримая вязкая сонливость.

- Господин Герман, вам следует полежать. Я войду? – в голосе дядьки нарастала тревога. Он открыл дверь, подхватил совсем размякшего молодого человека под плечо и практически на себе доволок до кровати.

Последним сознательным движением Герман зачем-то подхватил лежавший возле подушки брелок, сжал в кулаке и выключился.

В следующий раз он проснулся уже ближе к вечеру. В комнате наблюдалась идеальная чистота, воздух был прохладен и свеж, мягко светил торшер, за окном стрекотали кузнечики…

Парень почти пришёл в себя. Но слабость и некоторая, как бы это выразиться, вялость в теле остались. Ему не хотелось шуметь, устраивать разборки и даже просто подниматься с кровати. Однако, разум требовал прояснения ситуации. Герман привык всегда знать, что происходит в его жизни. А значит, следовало встать и получить всю необходимую информацию. Только тихо, не слишком привлекая внимание. Для начала просто раздобыть полезные сведения. А потом уже учинять громкие разбирательства.