– Иди сюда. – Мужчина наклонился, с величайшей осторожностью поставил бутылку на пол, точно та была полна до горла, и, выпрямившись, шагнул к кровати. – Давай, иди сюда. – Поманил меня нетерпеливым жестом.

Закричать? Но услышат ли меня? Спальня Дрэйка на втором этаже, комнаты прислуги – на третьем, в другом крыле.

Медленно я оттолкнулась от рамы, приблизилась к Нордану, ощущая терпкий запах дорогого алкоголя.

– Повернись.

Повернувшись спиной, я не вижу мужчину, но чувствую каждое его движение, слышу неровное дыхание и от этой пугающей близости сердце то замирало, то начинало биться резко, стремительно.

Я убрала волосы со спины, перекинула через плечо на грудь, стараясь не дрожать чересчур сильно. Нордан начал расстегивать пуговицы, неторопливо, старательно. Иногда путался, шипел что-то неразборчивое себе под нос, и я сжималась, ожидая рывка, выдирающего с мясом пуговку или сразу располосовывающего ткань.

Пьяные люди меня пугали. Но я даже предположить не могу, как поведет себя пьяный нечеловек. Не совсем человек, как утверждала Лиссет.

Ряд пуговок закончился, однако облегчения не принес. Корсаж показался мне достаточно плотным, и я не стала под него ничего надевать, не сумев как следует разобраться с верхней частью имперского белья. Сейчас я жалела, что постеснялась расспросить Пенелопу.

Минута. Другая. Только прерывистое дыхание возле моей шеи. Он же видел меня едва одетой, сам ведь уверял, что я слишком худая для него. Так почему же столь внимательно рассматривает мою голую спину?

Прикосновение к коже. Нордан медленно провел костяшкой пальца вдоль позвоночника, вверх по спине до шеи. Зарылся носом в волосы. Не выдержав, я прижала лиф ладонью к груди и резко повернулась лицом к мужчине.

– Благодарю за помощь, но уже поздно и…

Договорить я не успела. Моё лицо обхватила ладонь, а губ коснулись губы.

Я застыла, не смея шевельнуться, не смея вздохнуть. Страшно. Странно. Губы мягче, чем мне казалось, а ладонь теплая, чуть шершавая. Тонкий запах тумана пробивался сквозь полотно алкоголя. И ничего больше не происходило.

Нордан отстранился, легко провел пальцами по моей щеке, губам, обводя их контур, и убрал руку. Сумрачный, тяжелый взгляд, выражение лица неожиданно серьезное, даже хмурое, и непонятная перемена тревожила. Мужчина развернулся, открыл дверь и вышел. Я вздохнула, продолжая стискивать кружево на корсаже. Из коридора донеслись шаги, затем протяжно, привычно застонали ступеньки. Только когда скрип стих, я опустилась на кровать, пытаясь дышать глубоко и ровно, надеясь успокоиться.

Почему Нордан лишь поцеловал меня? Видела я, как целовались родители, и у них было иначе. С большим чувством. Или разгадка в том, что Нордан пьян? Но на ногах он держался относительно твердо и не похоже, чтобы совсем ничего не соображал, а некоторое подпитие редко когда мужчин останавливает.

Заметив позабытую на полу бутылку, я поспешно вынесла сосуд за дверь, осмотрела ванную, убеждаясь, что больше там никто не скрывается и не осталось другой тары. Переоделась в рубашку Дрэйка, выключила свет, забралась под одеяло и ещё долго лежала без сна, ловя себя на том, что бессознательно касаюсь пальцем губ.

* * *

Разбудил скрип ступенек, затопивший на мгновение волной ужаса. Легкие шаги, стук в дверь и сразу распахнувшаяся створка.

– С добрым утром, плавно перетекающим в день, – поздоровалась Пенелопа, боком входя в комнату.

– Доброе утро. – Я приподнялась на локтях.

За окном солнце, яркое, беззаботное. Девушка поставила на стол поднос с завтраком, повернулась ко мне.