Через два месяца нас «выпустили» - сказали, что папа теперь не алкаш, и у нас начнется новая жизнь. А еще через три недели – когда я уже училась на первом курсе – папа снова запил. Вот так просто, без всякой особой причины – я пришла домой, а он снова пьяный, как будто и не было тех трех месяцев в таежном резорте.

У меня тогда реально руки опустились.       

Дачу я взяла на себя, но, конечно же, огород пришлось забросить – и без пропалывания грядок проблем было по горло. Училась усердно как могла, а вечерами еще и на автозаправке впахивала… Приезжала в деревню изредка, отдыхать – благо ехать недалеко, минут двадцать на электричке и километр пешком пройтись по проселочной дороге.

А на втором курсе эту же дачу по недосмотру и спалила. Точнее не сама я, а те товарищи, что за занавеской уединились и жгли для романтики с десяток восковых свечей сразу. Уж не знаю дошло ли у них до самого главного, но пожар они устроили знатный.

Господи, неужели все это было только пару дней назад! – тот пожар, который я еще не скорое забуду. Как металась среди теряющих сознание людей, вытаскивала одного за другим на улицу – продышаться под звездным небом… Я ведь не знала тогда, что в огне не горю и в дыму не чахну… Думала, просто быстро бегаю, умело уворачиваясь от языков пламени, и дольше других могу задерживать дыхание.     

Вытащила я троих, остальные выкарабкались сами.

Кроме них – той парочки, что все и затеяла. Эти двое, увы, выбраться не успели... и я до них добралась слишком поздно, когда уже без сознания лежали, один на другом…

Так и не очнулись, бедолаги. Уже в больнице я узнала, кто они и как зовут – студенты, разумеется, как и я, оба с факультета журналистики.

Я закрыла глаза, вдруг осознав, насколько их судьба хуже моей. Да, меня похитили и чуть не изнасиловали. Да, я черт знает где – откуда, возможно, уже никогда не вернусь…

Но я жива. Я здорова. А они… они уже в морге.  

– Если ты не в чем не виновата, я тебя отпущу, – заявил вдруг Эллиор, вклиниваясь в мои горестные воспоминания. – Не надо так сильно беспокоиться.  

Я вздернула на него голову, от неожиданности не врубаясь, о чем он.

­– Что?

– Если Инквизитор постановит, что ты попала сюда случайно и ничего не знала о своем происхождении – я отпущу тебя обратно в твой мир.

Я даже приподнялась на сиденье, схватившись за ножны его меча.

– Но… как? Как вы это сделаете?

– Я могу настроить мой личный портал на твой мир. Узнаю координаты.

– Пожалуйста… – я умоляюще прижала руки к груди, забыв от волнения все слова. – Пожалуйста, отпустите меня… Я ведь ничего не сделала и ничего не знала…

Он поморщился, будто моя настойчивость была ему неприятна.   

– Я не люблю повторяться. Ты не представляешь больше для меня никакой ценности, Надя. Если Инквизитор не найдет в тебе лжи – будешь свободна. Мое слово.

И опять отвернулся.

И я отвернулась. Уставилась в окно, поджимая губы, чтоб не дрожали, переваривая то, что только что услышала.

«Ты не представляешь больше для меня никакой ценности, Надя…»

Вот он – залог моей свободы! Мое счастье и освобождение – на расстоянии вытянутой руки. Ведь даже если Инквизитор этот долбанный читает мысли – ничего крамольного он в них не увидит, потому что я чиста и невинна, как ангел с небес.

Так почему же я сижу здесь, пялюсь во тьму и глотаю соленые слезы, вместо того, чтобы радоваться?

***

Замок Уштор был огромен, черен и по большей части пуст, за исключением покоев хозяина – седобородого старика, такого древнего, что он походил на скелет, каким его рисуют на иллюстрациях лекарей.