— Погоди, ты говорила, что твои родители умерли, — недопонимала Сона.

— Меня вырастил отчим. Мама вышла за него, когда мне было пять лет. Она искала мужчину, готового пожертвовать всем ради того, чтобы скрывать меня. Он заслужил звание «папа». Я очень любила его, а он меня. И он любил маму. Так сильно, что пережил ее всего на два дня. — Я сглотнула ком в горле. — Так что моя мама спаслась от триумвирата, фактически отдавшись первому встречному. Когда Дэйдалос заявился к ней, она уже была беременна. Он притащил с собой повитуху. Та ошиблась и сказала, что мама носит под сердцем мальчика. Больше драконы ее не беспокоили. А когда мама родила меня и увидела, что я совсем не мальчик, решила использовать ошибку повитухи мне во благо.

— Хитрая, — согласилась Сона. — Почему же она не клеймила тебя? Могла бы хоть чуть-чуть шрамировать твою щечку или лобик.

— Она пыталась, когда я была младенцем. Рана затянулась, не оставив и следа. Больше у нее рука не поднялась мучить меня. На самом деле, я физически тоже очень сильная. Пока бегаешь по лесу, столько шишек набьешь, — я засмеялась, скучая по лесу. — Как-то все быстро заживает.

Сона еще раз оглядела мои синяки и ссадины.

— Ты обязана выйти к мужьям и предстать перед Варгосом. Но не в таком виде. Сейчас мы тебя помоем, залечим твои ранки эликсиром, оденем тебя, причешем… Прости, Рони, так надо.

— Я понимаю, — кивнула я.

Она убрала зеркальце в карман своего передника и сказала:

— Пусть пока побудет у меня.

— Да, так будет лучше.

Я не хотела идти в бассейн, поэтому Сона распорядилась, чтобы Иванна принесла воду в комнату. Здесь она помогла мне тщательно вымыться, а потом обработала мои ссадины магическим эликсиром и дала немного выпить. Пока Сона плела на моей голове прическу, от ран не осталось и следа. Только запястья и лодыжки еще слегка жгло.

— Предлагаю надеть платье, — улыбнулась Сона, снимая с планки то, что я считала накидкой. По сути, это были широкие ленты, скрепленные между собой красивыми зажимами с отделкой из драгоценных камней. — Оно менее вульгарное, чем все остальное, — пояснила свой выбор Сона.

— Ладно, — согласилась я.

Она, в силу своих знаний и умений, быстро разобралась с одеянием и облачила меня в него: грудь прикрыла шелковым крестом, который уходил назад и возвращался уже в виде длинного полотна, свисающего до самых щиколоток. Такое же было сзади. Вот и все платье: немного ткани на груди и символически прикрытые прелести внизу. Мой образ Сона довершила сандалиями и полупрозрачной вуалью.

— Старайся поменьше говорить, — наставляла меня она, когда мы спускались в зал. — Как только Варгос улетит, Дэйдалос обратит каждое твое слово против тебя. Он и без того сердится.

Я ненадолго задержалась перед дверью, набираясь храбрости, потом кивнула Соне, и она тактично постучалась. С позволения триумвирата она ввела меня в зал.

Осторожно ступая по каменному полу, я смотрела на спину стоявшего у камина гостя и, вопреки словам Соны, уже искала в нем защитника.

Я остановилась в центре, наконец-то перестав звенеть и шелестеть. Рант подкрался ко мне сзади и, пальцем водя по моему плечу, сказал:

— Вот наше сокровище, Варгос. Познакомься. Вероника.

— Рони, — поправила я его, едва сдерживаясь, чтобы не развернуться и не выцарапать ему глаза.

Дракон медленно обернулся. Одетый в белоснежную рубаху, черные брюки и до блеска начищенные сапоги, он доказывал мне, что не все огненные одинаковы. У них тоже есть рамки приличия, которые наш триумвират попросту не соблюдает.

У Варгоса были темно-русые волосы, зачесанные назад, светло-карие глаза, небольшая поросль на лице — признак его напряженного графика. На вид ему было лет тридцать пять — ровесник Дэйдалоса. Хотя я не могла сказать точно. Смертные старели раньше. Непосильный труд и голод слишком рано покрывали наши лица морщинами.