— А вон Соколов, – Миша указывает на холм, и я осознаю, что включилась в реальность, только услышав фамилию парня. О чем мы вообще говорили? Точнее, не мы, а Миша. Я только угукала и кивала. – Он, правда, такой раскрученный блогер, как говорит?

— А он говорил?

— Да, обмолвился, что ведет успешный блог, только я не понял, на какую тему.

Я хмыкаю, вспомнив, как на одном из роликов Данила с помощью косметики делает себе более острые скулы и более глубокий взгляд. Миша, боюсь, не оценил бы подобного. Я сама не оценила, особенно увидев приписку: на креме не написано, что он только для девочек.

Здесь Соколову просто некогда и ни к чему заниматься имиджем, как в блоге, потому он выглядит почти прилично, если не считать длинной серьги в ухе и татух. Моя мама бы содрогнулась, увидев подобное, однозначно спросила бы: а он не зек?

— Да и черт с ним, – я останавливаюсь и поворачиваюсь к Мише.

И сама тянусь за поцелуем, так будет правильно. Но Миша, кажется, так не считает, потому что, положив ладони мне не плечи, мягко меня отстраняет.

— Ты чего? – от растерянности я часто моргаю.

— Не надо, Варь.

— Почему?

— Я же сказал, что понимаю, ты не готова к новым отношениям и тебе нужно время. Не стоит целовать меня, потому что считаешь, что обидела. Все нормально.

— Миша… – я теряю слова и чувствую себя отвратительно.

— Просто ты мне, правда, нравишься.

— Даже с таким идиотским поведением, как вчера?

— Любая, – он улыбается, я улыбаюсь в ответ, наклоняя голову.

— Спасибо, – произношу тихо, но легче мне не становится.

Потому что в глубине души я знаю, что желание поцеловать Мишу было обусловлено не только попыткой загладить вину перед ним, но и тем, что Соколов наверняка отлично видел нас. И я хотела, чтобы он увидел, как я целуюсь с другим. Вот это реально плохо. Очень плохо.

9. Глава 9

Меня охватывает смятение, кажется, я только осознаю, что по сути использовала человека, который ко мне относится хорошо. Даже не хорошо, все сказанное Мишей – это… Нежность, забота, мягкость – он обращается со мной аккуратней, чем с дорогой фарфоровой статуэткой, которая боится каждого прикосновения. А я…

Лицо и уши начинают гореть. Отхожу в сторону, подыскивая нужные слова, но их просто нет и не может быть. Я запуталась, внезапно ворвавшийся в мою жизнь Соколов в один момент перевернул все с ног на голову, заставив поступать так, как я никогда не поступала.

— Я хотела подняться на холм, – говорю, когда пауза затягивается настолько, что чувствую себя еще более неуверенно. – Маме нужно позвонить, пойдем?

— Я подожду тут, не хочу мешать вашему разговору, – Миша и сейчас ведет себя как настоящий джентльмен. Неловко кивнув и буркнув:

— Ладно, я быстро, – иду к холму.

Даже хорошо, что он не пошел, будет немного времени успокоиться и подумать.

Соколов стоит в середине холма, почти как статуя Христа в Рио-де-Жанейро, одна рука воздета вверх, он ей машет, что-то наговаривая в телефон. Когда прохожу мимо, слышу:

— Попроси Крис записать для меня танец, она не откажет, тз я напишу, ты потом смонтируешь и…

Он замолкает, заметив меня, я прохожу в стороне, наклонив вниз голову. Соколов теперь – источник двойного моего стыда. С одной стороны, из-за моего поведения с ним. С другой – из-за моего поведения с Мишей из-за него. Лучше бы он вообще не пришел тогда со своей чертовой взяткой.

Я усаживаюсь на краю холма, отсюда, кстати, открывается отличный вид на просторное поле и лес вдалеке, небо черное, бескрайнее, и луна светит мягким желтым светом. Можно было бы написать прекрасную романтическую историю. Ну или книгу про оборотней. Если бы сейчас выбежал волк, то определенно сожрал бы нас всех троих. Соколов был бы отличным оборотнем… Боже, Суворова!