– Э-э-э, спокойно, дед, спокойно! – Мгновенно узнал Сивый своего двинутого на голову участкового. В том, что старик, не задумываясь, может шмальнуть ему в башку, Сивый ни капли не сомневался – были, знаете ли, прецеденты. Причем, старый всегда как-то выкручивался, явное превышение полномочий ему сходило с рук. Фиксатый показательно отбросил нож в сторону, но Сильнягин продолжал держать деревенского наркодельца на мушке своего верного шпалера.

– Тимка, заяву на ушлепка писать будешь? – поинтересовался, между делом, Сильнягин.

Тимоха судорожно сглотнул и мотнул головой из стороны в сторону, дескать, нет – не буду!

– Ну и зря, пацан! – Не одобрил выбора Митрофаныч. – Они от тебя просто так не отстанут… Точно не будешь? – еще раз переспросил он.

– Нет! – едва слышно проблеял Тимоха, размазывая кровь и грязь по лицу.

– Слышь, Севастьянов, – слегка качнул стволом участковый, – забирай своего танцора… Ему, – он криво усмехнулся и смачно харкнул на землю, – яйца, похоже, мешать уже не будут! И валите отсель… Оба! Пока я добрый…

Сивый отвернулся от участкового и злобно прошипел на ухо Тимохе:

– Счетчик тикает, утырок!

– Че булки мнешь, Севастьянов? – окликнул фиксатого Сильнягин. – Быстрее пшел! А то у меня палец на курке уже вспотел! А я уж старенький – не дай божа, дрогнет…

Сивый поспешно подскочил на ноги – он знал, связываться с больным на голову ментом-инвалидом, может выйти себе дороже. Обойдя остановку, он помог подняться с земли скорчившемуся от боли подельнику, и они стремительно «растворились» в ближайшем переулке. Сильнягин, проводив вымогателей недобрым взглядом, закинул карабин на плечо и неторопливо перешел улицу. Остановившись, он поднял нож, брошенный Сивым, сложил его и небрежно засунул в карман кожаного плаща. После уселся на лавочку рядом с Тимохой, продолжающим сидеть в луже, обессилено уткнувшись затылком в кирпичную стену.

– Говено выглядишь, Тимка – краше в гроб кладут, – благодушно произнес участковый, укоризненно покачав головой. Покопавшись за пазухой, он с видом опытного фокусника выудил из внутреннего кармана плаща зеленую бутылку, заткнутую куском потрепанной газеты, свернутой рулончиком. Вынув немудреную самодельную пробку, Сильнягин толкнул коленом Тимоху и протянул ему открытую тару:

– Нат-ко вот, бедолага, расширь сосуды.

Тимоха принял бутылку подрагивающей рукой и, запрокинув голову, жадно хлебнул. После первого же глотка его лицо покраснело, а глаза вылезли из орбит. Он оторвался от бутылки, закашлялся с надрывом, и принялся ловить воздух раскрытым ртом. Старикан ловко отобрал у Тимохи бутылку и добродушно похлопал наркомана мозолистой ладонью по спине:

– Ага, проняло? Тут, Тимка, привычка нужна…

Поднеся бутылку ко рту, участковый запрокинул голову и тремя мощными глотками допил остатки спиртного. Тимоха с удивлением отметил, что кадык, солидно выступающий на морщинистой шее старика, почти не дернулся. Оторвав бутылку от губ, Сильнягин довольно выдохнул, освежив воздух тонким сивушным ароматом, пропитанным явными запахами мяты и календулы. Перевернув бутыль кверху дном, он поймал последние капли самогона раскрытой ладошкой и растер этой рукой себе шею.

– Ядреный суррогат – даже от радикулита помогает! – похвастался он, затыкая пустую бутылку газеткой и убирая тару обратно в карман плаща. – Чего этим упырям от тебя нужно было? – поинтересовался участковый, как бы между делом.

– Денег должен… – не стал запираться Тимоха, которому до сих пор было хреново.

– Много? – продолжил экспресс-допрос престарелый мент, с удовольствием закуривая.