– Нет! – стоял на своём пухлячок, – Я не буду этого делать. Я ухожу, – развернулся, чтобы уйти.

– Постой, – остановил его долговязый, – Давай сначала закончим, а эту, – вновь кивок на меня, – возьмём с собой. Пусть старший решает.

– А что заканчивать? Сдохла.

– Э-э, нет. Типичная ошибка новичков. Эти твари живучие.

В подтверждение слов долговязого туша зашевелилась. Волчица пыталась встать. Парни отпрянули и выставили вперёд арбалеты. Долговязый, недолго думая, стреляет в последнюю, не перебитую лапу животного и с омерзением сплёвывает. Волчица, чуть рыкнув, падает вновь. Взгляд знакомых, Ленкиных глаз устремлён на меня. В нём она как бы извиняется и прощается одновременно.

Я в полном оцепенении и не могу понять, что же всё-таки происходит? Такое ощущение, что где-то я это уже видела. Туша, серебристая шерсть, кровь и глаза. Извиняющиеся глаза.

– У меня есть идея, – как из далека слышу голос долговязого, – Пусть она это сделает.

Вздрагиваю и перевожу взгляд на парней. Пухлячок идёт ко мне. Пытаюсь отползти от него, но он перехватывает обе мои ноги.

– Тш, – зашипел мне, – Извини, я не знал, что ты не оборотень.

– Оборотень? – дёргаюсь я и ко мне приходит осознание.

Закрытый посёлок, по улицам которого беспрепятственно разгуливают волки. Волк в доме. Сверкающие глаза подруги и …. И его.

«Я же с ним. Разодранная простынь. Он же мог меня».

К горлу подступила дурнота. Лишь частое дыхание помогло справиться с ней и более ясно оценить ситуацию.

– Я, я не знала, – беспомощно запричитала я, – Понятия не имела.

– Мы поняли, – пытается успокоить меня пухлячок, – Не тронем больше. Дай кровь остановить.

Перестаю сопротивляться и позволяю оказать помощь. Парень снимает ремень и перетягивает им мою ногу выше раны. После выдёргивает болт. В глазах вновь темнеет от боли, и я на весь лес оглашаю об этом.

– Тихо, – парень зажимает мне рот ладонью, – не дай бог ещё такие же окажутся неподалёку. Слух у них отменный и нюх, кстати, тоже.

Испугано пискнув, взглядом даю понять, что услышала и, что вовсе не жажду появления новых оборотней. Парень помогает встать, пытается подвести к волчице. Отпрянув, пячусь, отчего не выдержал долговязый и, схватив меня за руку, подтащил сам.

– Вот посмотри, – зашипел он мне в самое ухо, – какие твари ходят среди нас. Живут рядом с нами. Притворяются друзьями. Но мы то знаем, как их заставить проявить себя. Серебро. Серебро в плоти заставляет их обратиться. А в сердце или башке, убивает. Мы чистим мир от этих монстров. Решай, с кем ты. Возьми, – сунул мне арбалет в руки, – прикончи суку. Вот, – взял из рук пухлячка болт, который некогда был в моей ноге и зарядил им арбалет, – пусть будет символом. Ты пострадала по её вине. Так пусть серебренный болт с твоей кровью на нём убьёт это сучье отродье.

«Сучье отродье?»

Именно так я назвала подругу в машине и сейчас глядя в глаза волчицы видела её. Тогда меня напугали её глаза, сейчас же вызывали сочувствие. Я и подумать не могла сколько тайн скрывает эта хрупкая на первый взгляд девушка. Как же понятны стали многие её запросы и привычки. Такие как неприятие парфюмерии и стремление к уединению. Оглашение меню, не заходя в столовую. Сколько раз мы с ней играли в угадайку и как же меня это веселило.

Сжимаю крепче арбалет и приставляю к плечу.

– Вот, нажми сюда, – помогает пухлячок.

– Знаю, – огрызаюсь, – Отец учил когда-то.

И это правда. Отец с семи лет стал приобщать меня к стрельбе из арбалета и очень гордился моей меткостью. Сам тоже имел меткий глаз и, не смотря на запрет, в арсенале имел только нож и арбалет. Это первый раз, после смерти отца, когда я беру его в руки. До этого не могла. Со смертью отца прекратила.