– Спасибо, я постараюсь – расцвела Полина от посыпавшихся на нее комплиментов. – Вы знаете, я уже три месяца ищу работу. У меня есть опыт, я в разных проектах работала… Я языки знаю, только вот не французский. А в прошлом году я еще на курсы ходила…

– Это прекрасно! – улыбнулся, уплывая куда-то в мутную темноту, молодой человек, и только его белая рубашка еще некоторое время светилась слабым маячком где-то на краю Полининого зрения.

– Постарайтесь вернуться, Полина! Но не спешите просыпаться! Это будет больно.

Видимо, вот тогда-то Полина и устроилась на работу, но вот что это была за работа, она потом не помнила, потому что все вокруг заволокло той самой ватной темнотой, высушившей губы, залепившей глаза и забившей нос резким медицинским запахом.

Потом Полина долго лежала в больнице. В первые дни ей давали много лекарств, и все вокруг было, как в тумане. Почему-то самым странным ей показалось появление Бориса. Он был, конечно, родным человеком, старшим братом, но она не видела его полгода. Собирая материал для своих журналистских расследований, он оказывался в самых неожиданных географических точках. И вдруг обнаружился на краешке ее кровати: непривычно грустный и по-настоящему обеспокоенный. На следующий день она даже стала сомневаться, не приснился ли он ей.

Как только Полине стало лучше, она поняла, что лежать в больнице – это намного неприятнее, чем сидеть без денег и искать работу, хотя еще совсем недавно она не могла себе представить ничего хуже. Пока она валялась в палате, дома копилась пыль и неотвеченные письма, запланированные и записанные в ежедневнике дела, так и оставались невыполненными и невычеркнутыми. Полину тяготило больничное безделье, она мечтала поскорее вырваться отсюда к привычному домашнему порядку, городской суете, повседневным заботам, телефонным звонкам, запаху утреннего кофе. До происшествия на шоссе Полина считала себя человеком деятельным, но осторожным и разумным, во всяком случае, достаточно разумным для того, чтобы не вылетать под колеса несущемуся навстречу автомобилю. Вся эта история с несчастным случаем на дороге и разговором на крыше как-то не вязалась с ее прежней нормальной и понятной жизнью. Иногда на Полину накатывало странное беспокойство, и она старалась вспомнить что-то забытое, что крутилось на краешке сознания. Утром или после дневного недолгого сна, ей казалось, что вот сейчас удастся ухватить, зафиксировать это что-то забытое. Какую-то договоренность, обещание, что-то важное, очень нужное ей, но ускользающее из памяти и почему-то не занесенное в ежедневник. Но ухватить не удавалось.

В пятницу утром зазвонил телефон. Полина была уже дома, сидела за кухонным столом с чашкой кофе, с удовольствием посматривала в окно на оживленную улицу, на шагающих по делам летних пешеходов и едущие мимо машины. Она была рада окунуться в городскую суету после нездорового больничного затишья, вернуться к делам после вынужденного безделья. Полина составляла список задач на следующую неделю. Пунктов в списке получалось немного, и она с готовностью ответила на звонок. Телефонная трубка красивым женским голосом сказала:

– Доброе утро! Полина Сергеевна Голубева? Это бухгалтерия беспокоит. Мы ждем вас со всем пакетом документов в понедельник к десяти утра.

– В понедельник? – повторила Полина, стараясь собраться с мыслями. – С какими документами? Куда?

– К нам в бухгалтерию. В Отдел, – ответил голос и многозначительно, как показалось Полине, замолчал.

– В какой отдел? – переспросила она. В голове у нее крутилось почему-то механическое: «Ваш звонок очень важен для нас». Полина подумала сразу, что этот звонок как-то связан с тем забытым, что ей никак не удавалось вспомнить после несчастного случая. Наверное, она договаривалась об этом звонке и об этой встрече еще до того, как попала в больницу. Только вот что это была за договоренность, с кем?