– Ну, из ячейки приходили да от профсоюза подачку приволокли. И все… посидели, поулыбались, здоровья пожелали, и один я опять, как дохлый сарацин в поле. Теперь хоть с Мухтаркой буду. Он по мне соскучился.

Мы прошли на кухню, Мухтар не отходил от меня, но и Ершова не чурался. Тот гладил его с любовью, и его морщинистое лицо при этом разглаживалось в теплой улыбке.

– А на кой тебе служебный пес в квартире? – спросил я, выставляя закуску на стол.

В квартире у Ершова оказалось на удивление чисто. Простенько, небогато, местами по-советски убого, но чисто, хотя сам он выглядел неряхой. Тельняшка с пятнами, трико дырявое, щетина и заплывшие от выпивки глаза – такой вот облик.

Поэтому я, когда входил, ожидал увидеть клоповник, но нет. Видимо, не пропащий он алкаш еще, есть шанс у него выкарабкаться.

– Дык нету у меня никого больше… – в предвкушении выпивки сглотнул ветеран, разливая по стопкам беленькую. – Вместе будем стареть. Он же мне как брат.

– Рано ему стареть, у него еще и детей-то нет, – хмыкнул я, поднимая стопарик. – Ну, давай, за знакомство. Тебя, кстати, как зовут?

– Жора, – выдохнул тот.

– Саня.

Дзинь!

Чокнулись, выпили, закусили.

– У-ух! Хороша колбаска, – жевал ломоть сервелата Жора. – Ты где достал такую?

– Сорока принесла.

Мухтар тоже лопал на полу собачью радость, не забывая поглядывать на меня одним глазом, мол, не забудь забрать меня, хозяин.

– Наливай, – еще не перестав морщиться от первой, с набитым ртом пробубнил Жора.

– Только же выпили.

– Хорошо идет… Между первой и второй был наш Вася холостой, а как пятую допили, так уже его женили! Ты женат?

– Нет, – я стал наливать, себе полстопки, хозяину квартиры – полную.

– Баба есть?

– Само собой.

– Кем работаешь? Начальником угро?

– Ну…

– Баранки гну! На кой тебе Мухтар тогда? Чтобы в клетке томился? Э-э… луноход пятнадцать, себе долей-ка… Во-во. До краев, не стесняйся, уважь дядю Жору.

Глазастый, блин, заметил халтуру с выпивкой. Трезвый потому что еще. И я долил.

Чокнулись, выпили, закусили. И снова разговор, но уже все больше по душам. И в голосе собеседника нет злости, а у меня к нему так вообще вся агрессия пропала. Даже стукнуть больше не хочется. Вот блин…

– А ты знаешь, что Мухтар не томится ни в какой клетке? – заявил я, еще бы в грудь кулаком ударить, но после второй не делают так. – Он на все преступления в городе выезжает.

– С кем? У вас даже кинолога нет.

– Со мной, – я налил по третьей. – Я совмещаю обязанности кинолога и руководителя розыска. Понял?

– И-ик! – удивленно уставился на меня собеседник. – А так можно?

– А то! – кивнул я. – Между прочим, на счету Мухтара много раскрытых тяжей. А здесь, с тобой на кухне, что он будет делать? Мух ловить?

Клац! – будто бы в подтверждение моих слов Мухтар поймал на лету муху и съел.

– А обо мне ты, Саша, подумал? – Жора положил на мое плечо руку. – Я тут сам как в клетке… в квартире этой гребанной…

Мы выпили, зажевали картошечку прямо со сковородки, что поставил Ершов на стол с плиты.

– А ты дома не сиди, – парировал я. – На работу устройся. Чего киснуть?

– Ага… возьмут меня хромого куда-то, как же. Да и что я делать-то умею? Только собак дрессировать. По следу ходить. Хотел в милицию вольнонаемным проситься – к кинологам, хоть кашеварить собачкам да вольеры чистить, да только видишь – сам еле ноги волочу. Слава богу, уже получше, но все одно с лопатой и метлой не слажу.

– А какое у тебя образование? – спросил я.

– Зоотехник. По диплому – коровам хвосты крутить должен. Во как… а в армии в караульную кинологическую роту попал, так и прикипел к собачкам-то. Там и научили меня старшие товарищи, с какой стороны к псу подходить. Вот с тех пор всю жизнь с ними и вожусь. А Мухтарка у меня лучший. Это ведь в него бандюган стрелял. Тогда… В тот день… – Ершов сглотнул. – Я поперек встал.