– Я не на вождение записываться пришел, – улыбнулся я и прошел вглубь кабинета, прямо к его столу.

– Э, паря, – забеспокоился и отложил сушку квадратный. – Ты кто? Я тебя не разрешал войти.

Я взял стул, поставил его напротив собеседника и сел.

– Я – начальник милиции.

От моих слов хозяина кабинета будто перекосило. Он сглотнул и в одну секунду, хотя и с видимым усилием, сменил недовольство на натянутую улыбку.

– Э-э… А где же Петр Петрович? – заискивающе спросил он.

– На повышение пошел, в Угледарск, – ответил я и представился: – Морозов Александр Александрович, капитан милиции. Теперь руковожу Зарыбинским ГОВД. А вы, получается, товарищ Чижиков?

– Трудомир Платонович, – закивал квадратный.

Лыба с его хитрой морды не сходила, видимо, рыльце в каком-то пушку – уж больно сильно он переменился, когда узнал, кто перед ним.

– Рад знакомству, – дежурно заверил я. – Я вот по какому делу пришел, уважаемый Трудомир Платонович. Мы клуб служебного собаководства хотим открыть с товарищем Покровским.

– Похвально, – прихлопнул ладонями Чижиков. – Только при чем тут я?

– Как это при чем? В ДОСААФ-то клуб и будет. Не в школе же его устраивать.

– А-а… – с грустью протянул начальник. – То есть, это я должен его открыть?

Глаза его забегали, мыслительный процесс пошел.

– Да, конечно… Но вы не беспокойтесь, с нашей стороны – поможем. На всех уровнях посодействуем.

– Открытие клуба – это процесс долгий, и не факт, что разрешат нам единицу инструктора еще одну вводить. Да и не рассчитано наше здание на собак, – забубнил тот. – Площадки нет, класса оборудованного нет. Ой, не знаю, не знаю…

Чижиков захотел спрыгнуть. Жаль, что он не мой подчиненный. К тому же ДОСААФ стоит особняком от горкома, исполкома и прочих властных структур города. Это детище Минобороны, и воздействовать, то есть надавить, на него через Покровского не выйдет. Однако и я, можно сказать, не с пустыми руками пришёл – у меня есть свои рычаги убеждения, милицейские. Я немного подготовился к встрече с Чижиковым, пробил, так сказать, ситуацию.

– Послушай, Трудомай Платонович, – сухо проговорил я.

– Трудомир, – поправил меня Чижиков.

– Без разницы. Я тут во дворике твоем ЗИЛок учебный видел. В землю врос, колеса подспущены, весь пылью покрылся. Сразу видно, что не езжена давно машина.

– Там кардан полетел, – заверил квадратный, округляя полные кристальной честности глаза.

– Ну, я так и подумал, ага… и наладить все никак не можешь?

– Заказали запчасть, ждем, – беспомощно пожал плечами начальник, еще больше изображая саму честность и невинность.

– Пешком идет?

– Кто пешком идет? – не понял квадратный.

– Запчасть эта. С самого завода, да?

– Что вы себе позволяете? – снова оквадратился тот. – Я попрошу вас…

Я произнёс голосом уже совсем другим:

– Слушай сюда, товарищ Чижиков. Я проверил, по данным ГАИ твои воспитанники заваливают экзамены по вождению. Массово. Причем билеты решают нормально, а практику, само вождение, сдать не могут. Вот такой казус у тебя курсанты допускают. Что скажешь?

– Так глупые, неумехи, эх… молодежь сейчас не та. Вот в наше время…

– Только мне почему-то кажется, что с курсантами никто толком не занимается, в смысле – практическим вождением. Поэтому и провалы. Удобно устроился, Трудодень Платонович… А что? Машина на приколе, бензин списывается, занятия по бумажкам, якобы, шатко-валко, проводятся. А талоны на топливо не расходуются, а в твоём кармане, стало быть, оседают…

– Вы обвиняете меня? – квадратный отвесил челюсть и закатил глаза. – Да я каждую копеечку государственную берегу.