– Не могу, – с тоской улыбнулась Вера. – Беглый уголовник – это милицейско-прокурорские заботы, наше ведомство не занимается таким.

– Ясно… Ну давай так поговорим, без задания. Как думаешь, Грицук сейчас в Зарыбинске? Или свалил куда подальше. Не хотелось бы, чтобы он покинул область.

– Думаю, что в городе. Он здесь чувствует себя безнаказанно. Я тут прикинула его психологический портрет на досуге – он явно психопат. К тому же нарцисс. Испытывает потребность в признании своих сомнительных заслуг, в славе.

– Вот как? Ему нужна слава?

– Ну для серийного убийцы – это обычное дело. Я изучала в академии психологию серийных убийц. Представляешь, некоторые из них втайне мечтают, чтобы их поймали, чтобы весь мир узнал о масштабах их преступных злодеяний. Конечно, на деле они скрываются до последнего, но от этого не утихает их потребность, чтобы в массах о них знали, боялись. Вот и Сафрон такой же. Он стал убивать в Зарыбинске, почувствовал вкус крови, теперь он бешеный хищник, а не просто беглый преступник. Его нужно ликвидировать как можно скорее.

– Сразу ликвидировать? Не задержать? Не то что мне его жалко, наоборот. С удовольствием пустил бы пулю в лоб. Но нужно действовать с толком.

– Именно ликвидировать, – с твёрдой уверенностью кивнула она. – Да живым он и не дастся. Я же говорю – бешеный хищник.

– Хорошо. Когда я его пристрелю, я тебе позвоню. Оставь свой телефон.

– Вот… – Вера протянула листочек, вырванный из записной книжки. – Это номер моей московской квартиры.

– Ты москвичка? Этого следовало ожидать.

– Я везде бываю. Куда служба отправит, – улыбнулась Вера. – Рада была с тобой работать, Саша. Прощай…

– До свидания, – кивнул я, но Вера восприняла кивок, как приглашение к поцелую, наклонилась в ответ, и мои руки сами обхватили стан девушки и притянули ее к себе. Мы поцеловались.

Приятное тепло разлилось по телу. Вера мне нравилась. Почти как Алена. Они такие разные, но меня к ним тянет. Хорошие девушки.

Вера встала и зашагала по дорожке из парка. Торопливо и не оглядываясь, будто скрывала что-то в последний момент. Уже на выходе я заметил, как она достала из сумочки платочек и поднесла его к лицу. Думала, я не увижу со спины, но я разглядел. И у самого навернулась слезинка.

Что же… Может, оно и к лучшему, ведь я с Аленой – у нас всё спокойно и серьёзно. Но почему-то я был на сто процентов уверен, что с Верой мы еще пересечемся…

Я вошел в задние ДОСААФ, погулял по пустым коридорам, осмотрелся. На стенах плакаты о том, как надевать противогаз, как бросать гранату, как оказывать первую помощь. Много кабинетов, но всё и вправду будто вымерло. Где-то играет радиоприемник. Я пошел на звук. Из динамика слышалась радиопередача «В рабочий полдень». Любили ее советские граждане послушать на обеде, ведь самое ценное в этой программе было то, что в 12:40 передавали концерт по заявкам слушателей, могли включить и что-то из зарубежной эстрады.

– Здравствуйте, – я вошел в распахнутую дверь и очутился в просторном кабинете.

За столом с немногочисленными папками и бумагами чаевничал квадратный мужик в потертом старомодном пиджаке, надетом поверх свитера.

– Здоровее видали, – недружелюбно смерил он меня взглядом, обмакивая сушку в чай. – Запись на курсы вождения – через кабинет по коридору. И вообще приходи завтра, сегодня там никого нет. А лучше через неделю.

Он стал обсасывать сушку, старательно причмокивая. Приемник на его столе запел голосом Лещенко.

Начальник поморщился, видимо, не очень уважал Льва Валерьяновича, и, покрутив ручку приемника, переключился на «Маяк», там вещали новости.