Она поднялась, отошла и встала, глядя на него со скрещенными под грудями руками. Ее пояс все еще был расстегнут, из-за чего верх юбки отделился от того места, где должен был удерживаться, и две кромки материи свисали свободно. У нее были по-современному узкие бедра, и у Брюса сложилось впечатление, что если она не застегнет свой пояс, то вскоре кое-что постепенно соскользнет. Но она по-прежнему не обращала на себя внимания; на лице у нее было хмурое, задумчивое выражение. Он заметил, что она стерла помаду, из-за чего ее губы пересохли, приобрели соломенный цвет и покрылись бесчисленными разбегающимися трещинками. Кожа у нее тоже была суховатой, но, натянутая, выглядела гладкой. Несмотря на совершенно черные волосы, она была белокожей. А глаза у нее, увидел он, были голубыми. Внимательнее присмотревшись к ее волосам, он обнаружил, что у корней они имели рыжеватый оттенок. Так что она их явно красила. Это объясняло отсутствие блеска.

Я знаю ее, снова подумал он. Я видел ее раньше, говорил с ней, она мне знакома – ее голос, манеры, выбор слов. Особенно выбор слов. Мне привычно ее слушать. Этот голос отменно мне известен.

Пока он это обдумывал, с крыльца в дом вкатилась огромная звуковая волна. Дверь распахнулась, и множество людей устремились внутрь, включая свет и переговариваясь. Пег и ее конторские приятели вернулись в дом, накупив имбирного пива.

Не моргнув глазом – как будто и не слышала шума, – Сьюзан сказала:

– Мне все это очень и очень интересно. Думаю, так оно и должно быть. Это ведь более или менее новое направление в торговле. Собственно…

Она повернула голову, когда на кухне появилась Пег с бумажным пакетом на плече.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Пег, изумленная его вторичным появлением. – Я думала, ты уехал.

Протиснувшись мимо него, она водрузила бумажный пакет на сушильную доску. В пакете звякнуло.

– Я забыл свой пиджак, – сказал он.

– А как попал внутрь? Дверь была заперта.

– Это я ему открыла, – выручила Сьюзан.

– Тебе вроде бы стало худо, и ты прилегла, – сказала ей Пег, после чего вернулась в гостиную, оставив их наедине.

– Она что, злится на вас? – спросила Сьюзан. – Когда вы уехали, она вела себя как-то странно. Вы ведь уехали так поспешно. Как долго вы еще здесь пробудете, прежде чем отправитесь обратно в Рино?

– Зависит от того, как быстро я управлюсь, – сказал он. – День, самое большее.

– Мне бы хотелось как-нибудь еще раз с вами поговорить, – сказала Сьюзан, опираясь о край мойки.

– Мне тоже, – сказал он. – Знаете, у меня такое чувство, словно я вас знаю.

– И у меня такое же чувство, – сказала она.

– Конечно, – кивнул он, – люди всегда так говорят.

– Это что-то вроде «Волшебного вечера». – Она улыбнулась. – Мгновенное узнавание возлюбленного.

При этих словах у него участился пульс.

– Знаете, – сказала Сьюзан, – после того как вы рассказали мне о хитростях купли-продажи, мне стало лучше. В животе больше не урчит.

– Это хорошо, – сказал он, задвигая ее замечания на задворки сознания: они не согласовывались с ее образом, с остальным их разговором и всем прочим.

– Может, это мне и нужно, – продолжала она. – После того как я вернулась из Мехико, все так смешалось. Собственно, это было около месяца назад. Я вроде никак не могу собраться… почему бы вам не навестить нас как-нибудь? Слушайте, я дам вам карточку нашей конторы.

Она прошла мимо него к выходу из кухни. Он остался. Вернувшись, она с официальной церемонностью вручила ему визитную карточку.

– Заезжайте, – сказала она, – и тогда сможете угостить меня ленчем.