Я мог бы отозваться. Мог бы спросить. Но в моих же интересах было не лезть к ней. Мало ли кого она так люто ненавидит. Говорят, где есть ненависть, там есть и боль, а боль возникает только тогда, когда человек небезразличен.

И я не хотел знать, кто этот человек. Сидел, сжимая кулаки, пока она не успокоилась, а потом ушел, допив уже остывший чай.

Спалось плохо. Снилась всякая ересь, какие-то дети. Волосы Виноградовой, её запах, слёзы, крики и боль. Боль и нежелание отпускать то, что так крепко держал.

Из сна вырвало чужое присутствие в постели. Тёплая Таня нырнула под одеяло и тут же прильнула к груди, ластясь нежной кошкой и скользя пальцами по груди.

Я знал, чего она хотела, но…

– Тань, я очень устал.

Замерла, глядя на моё лицо. В темноте там мало что можно было увидеть, да и при свете дня, я вряд ли бы отличился эмоциональностью.

– Слав, у нас уже давно не было хорошего секса. Я понимаю, что тот случай он… – она судорожно выдохнула, но продолжила. – Я что-то не так делаю? Больше месяца, Слав! Я думала, после командировки всё наладится, но ты словно… Словно деревянный!

И я не знаю, что ей ответить. Тупо не знаю. Просто не хочу и всё тут. Понимаю, что секс необходим, но это, блять, та ситуация, когда нет никакого физического влечения. Всё равно что пытаться возбудиться с помощью тумбочки или окна.

Таня тёплая, добрая, хорошая и уютная. Но не та, кого я хочу видеть в собственной постели. Не после Лизы.

И я не знаю, что мне с этим делать.

– Я устал, – ответил тихо и притянул её к себе. – Прости. Давай спать.

Как долго я смогу объяснять нежелание спать с ней собственной усталостью? Мне нужно что-то делать со всем этим.

12. 12

Ночь выдалась ужасной. Звонок пьяного отца окончательно выбил меня из колеи. Когда я уходила от него, спешно собирая сумки, то думала, что никогда в жизни больше его не увижу и не услышу. Постоянное беспробудное пьянство на фоне непереносимости кого угодно сведут с ума, а останавливаться сам отец не умел. Слишком сильный абстинентный синдром не может перенести ни один человек без помощи специалиста, так стоит ли его в том винить?

Стоит. Я знала это наверняка.

- Где он? - вырвал меня из потока мыслей хмурый голос Каста.

Ярцов взглянул на часы и пожал плечами.

- Скоро будет.

Обстановка в кабинете совещаний была очень напряжённая.

Старый что-то говорил про Лисовского сегодня на обеде, кроя его нехилым таким слоем крепкого мата. Было трудно продраться сквозь него до сути яростного монолога, но я умудрилась понять, что Лисовского признали погибшим на какой-то спецоперации в Дагестане. И ребята действительно считали его мёртвым, пока Арген не потребовал его выдачи.

Последний, к слову, не звонил больше, но скинул сообщение, содержание которого я не хотела принимать всерьёз.

"Лисовский и Виноградова должны быть выданы нам в САР в течении недели"

Если во внутренних вопросах я ещё хоть как-то разбиралась, то с заграницей в знаниях были пробелы.

Арестов только говорил, что в случае, если мы будем согласны на условия Аргена, то они подключат силы специального назначения. Так называемые ССО, работают за пределами Российской Федерации.

Ребята были не согласны с таким положением дел, я тоже, поэтому мы искали другие варианты для сотрудничества с фигурантом, но разведка чётко дала понять, что обнадёживающей информации у них для нас нет. Мы не знали местоположение Аргена и Амира, а это значило, что нужно было двигаться дальше и соглашаться на условия, какими бы бредовыми они не были.

Лисовский вошёл в кабинет вместе с Арестовым, и я сразу обратила внимание на протез, вместо правой руки. Он глубоко вдохнул, будто собирался защищаться от нападок бывших подчинённых, но никто ничего не сказал. Первым встал Волк. Он подошел, собираясь пожать руку, но… посмотрел на протез и молча обнял мужчину.